Сгоревший локомотив оттащили в тупик, где и бросили. Манёвренный тепловоз подогнали к вагонам и подцепились к ним. Нам пришлось задержаться здесь на два дня. Помянули погибших. Ольга со своей командой боролась за жизни раненых. Всех спасти не удалось. У нас, из группы Василия умер один. Из людей Артура скончались ещё двое. Остальные пока были живы, хотя некоторые, после операции всё ещё оставались в тяжёлом, хоть и стабильном состоянии. На третьи сутки двинулись.
Перед тем, как начать движение сказал парням, чтобы вывели из бронированного вагона, где хранился наш золотой запас, пленного. Смотрел на него.
— Что вы хотите со мной делать? — Спросил Свен.
— Да вот, Свен Эрикссон, думаю самому тебя грохнуть здесь или отдать тем парням, на которых вы напали⁈ Уверен, за своих товарищей, которые погибли по вашей вине, они тебя на ленты порежут.
— Я могу стать вашим солдатом. Я снайпер.
— По вине твоих подельников мы тоже потеряли двух человек. А здесь в эшелоне народ уже как бы сроднился, все, как одна большая семья. Считай они хороших товарищей своих потеряли. Не знаю, как ты можешь вписаться к нам. Как смогут тебя принять?
К нам подошла моя мама. Стояла слушала. Потом сказала:
— Марк, что случилось, то уже случилось. Назад не вернёшь. Наших погибших мы похороним. Выйдем в степь, там и похороним. А мужчин у нас и правда мало. Женщин больше. Тем более, он солдат. Пусть займёт место хотя бы одного из наших погибших.
— То есть, мне надо его в десны поцеловать, да ещё и мадам под него подложить?
— В десны целовать не обязательно, Марк. И подкладывать, как ты сказал, мадам под него не надо. Насчёт этого не тебе надо беспокоится. Это женщины сами решат, что и как, без тебя. А тебе нужно просто принять сложившееся положение вещей.
— То есть, моё мнение как бы по боку?
— Нет, Марк, не по боку. Но продолжать убивать друг друга, это непозволительная глупость. Пусть заменит того, кто погиб. А там посмотрим.
Я глянул на Стаса и Василия. Станислав пожал плечами. Василий сплюнул себе под ноги.
— Только не ко мне. А то парни его удавят по тихой грусти.
— Договорились, мужчины. — Кивнул нам моя мама. — Свен, пойдём со мной. Я глава гражданской администрации Эшелона. Для начала ты вымоешься в бане. Потом поешь. А дальше мы решим.
Норвежец пошёл за мамой Вероникой. Кира посмотрела на меня.
— Что? — Спросил у неё.
— Ничего. Но я думаю, мама Вероника права.
— Ну, конечно. Как же такой самец появился. Истинный ариец, характер нордический. — Усмехнулся Стас. — Жалко такой ресурс топить.
— У Вас, Станислав, как и у всех мужиков одно на уме. — Ответила Кира. Посмотрела вновь на меня. — Марк, он профессиональный снайпер. Может нас с Ольгой поучить.
— Ну хоть в этом плюс. Ладно. Определим его к вам в инструктора. А там, как карта ляжет.
Сидел в своём купе. Смотрел на жену. Она спала. Умаялась девонька. Почти двое суток не спала. В купе пришла Люся. Посмотрела на спящую Ольгу. Посмотрела на меня вопросительно. Я приложил палец к губам.
— Тихо, Люся, пусть Оля поспит.
Люся, как всегда, молча залезла на мою постель с ногами, устроилась возле окна. Посмотрела на меня требовательно. Я тяжко вздохнул и достал заранее приготовленную баночку с чёрной икрой. Мелкая, довольно урча, стала насыщаться.
Эшелон шёл, покачиваясь на рельсах, отстукивая свою вагонную песню по стыкам рельс. Я откинулся на стенку, закрыл глаза. Сколько ещё ехать? Если честно, этот путь стал утомлять меня. Но ничего не поделаешь. Назвался груздем — полезай в кузовок. А мы ведь и половины пути к своему Белогорью или Эльдорадо ещё не прошли. И сколько ещё идти, бог его знает. Вспомнил слова гречанки, Алексии. Может и правда на Кипре зависнуть? Или на Крите? Хотя гарантии, что там нет «диких», никакой нет.
Почувствовал к своему лицу прикосновение. Открыл глаза. Увидел вопросительный взгляд Люси.
— Что, малая? — Спросил тихо её. Она опять коснулась моего лица кончиками пальцев. Перевела взгляд на пустую банку из-под икры. Ну это уже ни в какие ворота. Я закрыл банку и убрал её под столик. — Люся, совесть имей. Тебе сколько не дай, ты её будешь всё есть и есть. Куда в тебя только столько влезает? Я шоке, дорогая. Извини, на сегодня ты свою пайку уже спорола. — Она продолжала на меня смотреть с вопросом. — Ладно, вечером ещё для тебя выпрошу.