— Легко тебе говорить.
— Солнышко, запомни, за каждым врачом, а за хирургом особенно, всегда есть персональное кладбище. Увы, милая, но такова жизнь. Может когда-нибудь, в будущем, человек научиться лечить всё. Но сейчас такого нет. Вот когда прибудем на место постоянной дислокации, вот тогда сосредоточься на том, чтобы изобрести что-нибудь, что будет способствовать лечению всех болезней и удачным, пусть не в сто процентах случаях, а в девяносто девяти, хирургическим операциям, на чем бы они не проводились.
Ольга подняла на меня глаза.
— Марк, сам понял, что сказал?
— А что такое?
— Изобрести. Я похожа на изобретателя? Я пойду всё же. И ты долго не задерживайся.
Она вывернулась из моих рук и пошла вдоль состава, к нашему вагону. Я смотрел ей вслед, пока не убедился, что она залезла в вагон.
Из какого-то вагона выскочил Джек с Найдой. На щенков они уже забили. Ну как забили, не совсем, конечно, но всё дело в том, что их разобрали по вагонам. И мелкие хвостатые отморозки уже и не нуждались в родительской опеке. Их и так любили, кормили, играли и холили. Псы покрутились около нас. Поели, то что им дали, потом убежали куда-то в степь. Наверное, охотиться побежали. Ну и бог с ними. Они так часто делали в последнее время, когда Эшелон останавливался на длительные стоянки. И всегда, словно чувствовали, возвращались к моменту начала движения. Люся наблюдала за Джеком и Найдой, замерла, глядя в ночную темноту. Тушенку в банке она уже доела. Продолжая смотреть в темноту, бросила пустую консерву и исчезла вслед за собаками. Понятно, тоже за ними побежала. Ну как же, не дай бог без ней что-то случиться.
Я ещё поторчал возле медицинского вагона. Пришла моя мама.
— Что происходит? Мне кто-нибудь объяснит? Что за гулянка непонятная? — Спросила она народ.
— Мама Вероника! — Воскликнула одна из девушек. — У нас Светланка родила. Мальчик. Рост пятьдесят, вес три сто!
— Ну слава тебе Господи. — Мама перекрестилась. Улыбнулась. Но потом сделала строгое лицо. — Но это не повод устраивать по ночам пьянку! Да ещё и костёр разожгли!
— Мам, — обратился к ней, — перестань. У людей и так мало праздников. А тут радость. Ребёночек родился. Мальчишка! А то у нас одно бабьё сплошное! Никакой личной жизни.
— Не поняла? Это когда бабьё, как ты вульгарно выразился, мешает твоей личной жизни? По моему, наоборот, бабьё, напоминаю, как ты выразился, сын, способствует личной жизни. Или нет? Чего тогда на Оле женился?
— Мам, ну это я так. Всё же девочек у нас больше, чем мальчиков. И последние две родили тоже девчонок! А это первый пацан, родившийся в Эшелоне!
— Это очень хорошо, что родился малыш. Но это не повод пьянствовать!
— Нет уж, мама Вероника. Это как раз мощный повод накатить по стописят! — Мне как раз сунули в руку стакан и плеснули коньяка. — За пацана! — Поднял стакан с янтарной жидкостью и выпил одним махом.
— Мама Вероника и правда. — Вступилась за меня одна из молодых женщин. — Мужиков у нас и так мало. Вот после последнего боя к нам ещё четыре девочки присоединились, а мы двух мужчин потеряли… Мама Вероника, а куда Вы дели блондина с голубыми глазами? Пленного?
Я видел, как мама закатила глаза. Я захохотал.
— Что, Марк⁈ — Спросила мама.
— Ничего. Девчонки уже положили на истинного арийца глаз. С одной стороны, это не плохо. Приплод будет нормальным. Тоже истинные арийцы, мать их.
— Марк, перестань! Что значит приплод? Ты детей называешь приплод? А твои с Ольгой дети, будут тоже приплод? Скажи спасибо, что она этого не слышит.
— Мам, это всего лишь… Ээээ…
— Бээээ. Чтобы я от тебя такого больше не слышала.
— Понял, больше не услышишь.
Мама тоже выпила, но немного. Я ещё побыл немного среди народа, потом вернулся в вагон. Анна, Илья и Ольга спали. Оля расстелила постель, разделась и легла. Я сел на её нижнюю полку, смотрел на неё. Она сопела в две своих створки. Была расслаблена. Улыбнулся. Сокровище моё вредное! Наклонился и поцеловал её, сначала в лоб, потом в глаза, потом в губы. Она на автомате ответила. Но слабо. Из нирваны сна не вышла. Поправил на ней одеяло и раскатал свой матрац с бельём. Разделся забрался на верхнюю полку и лёг спать. Голова не успела коснуться подушки, как я уже спал…
Проснулся от гудка локомотива, который дал Георгич прежде, чем тронуться. Эшелон лязгнув сцепками вагонов и платформ, начал движение, постепенно увеличивая скорость. Я сел на своей кровати, свесив вниз ноги. Потянулся. Слез вниз. Ольга ещё спала. Анна тоже. А вот Ильи не было. Уже куда-то свинтил. Взял со столика свои часы. Время половина двенадцатого. Что-то поздно начали движение. Быстро оделся, взял полотенце и зубную щётку с пастой. И тут вспомнил, что ночью Люся убежала в степь, вслед за псами. Твою душу, она вернулась? Выскочил в коридор. Постучался к Софье, открыл дверь. Слава тебе Господи. Увидел Люсю. Она спала на своей верхней полке. Свернувшись калачиком. Софья посмотрела на меня удивлённо.