Но ответить на него мне было тяжело.
— Да, господин, — я выдохнула густой пар изо рта.
— Это чувствуется, — прохладное, — мы уже отъехали далеко от поместья твоего отца. Вернуть тебя возможно только на почтовой карете. До первой остановки могу выделить тебе офицерскую комнату — но не более.
Я дождалась нескольких секунд, чтобы не дай бог не перебить его, а после почти с мольбой сказала:
— Не надо, пожалуйста! Я не дворянка, господин! Устроилась работать сюда, а не…
— Знаешь в чём основное отличие между крестьянами и такими, как ты? — спросил он, только ответа не требовал совсем, — речь. Ни одна девушка низшего сословия не способна выразиться так, как делаешь это ты.
Бабушка. Так всегда говорила она. А она была травницей. Потому и научилась разговаривать с дворянами, часто приезжающими к ней за новыми настойками. Мама с отцом погибли, когда я ещё была младенцем, а старшая сестра входила в юношеский возраст. Она не поддавалась бабушкиному обучению, потому и выскочила замуж по-деревенски в четырнадцать, почти попав под заключение со своим мужем. Их спас ребёнок. Первый.
Когда я уезжала, а точнее убегала — их было уже четверо, и она была вновь на сносях. Я же радовалась, что бабушка не увидела этого кошмара, в который они превратили её дом, а после и тот, который не достроили сами.
— Меня никто не станет искать, — просипела я, — и у меня нет права занимать офицерскую комнату. Как и отнимать ваше время, господин. Простите.
Я поднялась на ноги, шагнула в сторону люка и остановилась от его последующих слов:
— Ты можешь остаться здесь ещё, — будто бы поспешное.
Что никак не вязалось с его статусом и манерой. Это удивило меня, потому я села обратно.
— Как пожелаете, господин, — я растерла ладони, немного подув на них как оказалось холодным воздухом.
Мне показалось, что он кивнул. Даже представила это. Почему-то в темном плаще и с маской на лице, как говорила тогда Веста.
— Если ты не дворянка, то кто тогда? Аристократка? Маловероятно — представления у тебя забавные, но не надменные, — он задумался, — если только из какой-нибудь далекой провинции.
Его точно интересовало моё происхождение, и это было странным. Может, только для меня?
— Вы поднимаете меня, а нужно низвергать, — рассмеялась я, — я даже не жила в городе никогда.
Тут он совсем замолчал, скорее всего обдумывая мои слова.
— Хочешь назваться деревенской крестьянкой? — насмешливые слова, — ты определенно лгунья. Зачем, правда…
Я поджала губы и задрала голову к небу, отчего с макушки слетела ткань и мне пришлось возвращать её обратно.
— Вы первый, кому я не лгала, — сообщила лорду.
— Ни разу? — усмешка.
Я улыбнулась.
— Только про возраст, милорд, — не выдержала я.
Он рассмеялся вслед за мной.
— Ты ещё слишком юна, чтобы понимать смысл подобных вещей, — обыденным тоном почти без эмоций.
Мне хотелось сказать ему, насколько сильно он ошибается. Но он был прав в какой-то степени — я была достаточно взрослой, чтобы понимать смысл сокрытия возраста.
— Стараешься выглядеть взрослее, как делают дети, — будто самому себе произнес он, а после поинтересовался, — тебя не обижают здесь?
Говорил он именно так, как говорил бы с ребенком. Такой «юной» меня ещё никто не считал.
— Нет, милорд. Все замечательно.
— Ты когда-нибудь была на Зимней ярмарке? — решил уйти от темы он.
— А сколько лет вам, господин? — позволила себе дерзость я.
Всё потому, что он относился ко мне снисходительно, будто нашёл себе маленькую девочку-куклу, над которой можно было только мило надменничать.
Тишина отрезвила, и я вновь поежилась, понимая, что сейчас мне уж точно влетит. И не только за слова, но и за то, что посмела находиться здесь так долго.
— В десять раз больше, чем тебе, — холодные слова.
Я расцепила пальцы и попыталась разглядеть на них его возраст. Это… ещё десять, кроме тех, что были у меня?
— Это… немного, — решила сказать ему, — голос у вас очень молодой, — а после палец в небо, — вам двадцать пять?
Кажется, я не попала, потому что он промолчал.
— Немного? Ты не умеешь считать? — задумчивое, — или для тебя это большая цифра?
Я замешкалась.
— Тридцать, господин? — мне казалось, что старше он точно не мог быть.
Иначе, как бы он имел такие прекрасные волосы и такой красивый голос?
До меня донесся его тяжелый вздох.
— Вероятно, про мой возраст ты узнаешь в тот момент, когда я узнаю твой, — вновь насмешливое.
Я нахмурилась, не понимая смысла его слов.