Села и вытянула ноги я с приятным ощущением внутри. Он считает меня ребенком, ведь так? Я вмиг вспомнила его прошлые слова, потому и поняла, что любовницей никто меня не сделает. Я ребенок, а значит мне следует оставаться таковым достаточно долго, хотя бы для того, чтобы не попасть в неприятности.
А если я ещё не выросла, значит у меня могут быть глупые вопросы? Он разрешал мне задавать их вчера, и это многое значит.
— Милорд? — позвала я.
— Я здесь, Луана.
Мне от его обращения стало как-то некомфортно, будто моя безопасность закончилась в момент произнесения моего имени.
— Я могу называть тебя Лу, как остальные? — он дождался моего тихого согласия, — замечательно. Я жду свою песню.
Это вызвало на моём лице улыбку.
— Похожую на первую, господин? — поинтересовалась я.
А всё потому, что он даже не упомянул ситуацию в столовой. Это очень радовало.
— Какую пожелаешь, — как-то беспристрастно ответил он.
Я напрягла ум и закусила губу. Наверное, это был мой шанс.
— Только она короткая, — предупредила его.
Руки сжали подол платья от волнения.
— Я буду рад любой, — совсем холодное.
Но я не обратила на это внимания, вспоминая строки и плавный мотив:
— Это намного лучше, — немного улыбчивое от него, — но… батистовый мед — это метафора?
Я застыла в непонимании.
— Д-да, милорд, — попыталась выглядеть умнее я.
— Забавно, — усмехнулся он, — могу лишь сказать, что автор — крайне тяжёлая личность.
Мои брови сошлись на лбу.
— Почему? — я подалась вперед и впилась пальцами в поручень напротив.
— Уныние — едкая черта характера, — до меня донеслись шаги.
Кажется, лорд подошёл вплотную к окну. Я не выдержала:
— А если он был вынужден унывать? — я взметнула глаза к небу, — что если вся его жизнь была настолько уныла и тяжела, что другие — яркие мысли он старался отдавать другим?
Он задумался.
— А сейчас? — неожиданный вопрос, — сейчас автор не унывает?
Глаза переместились к проносящемуся мимо полю, а улыбка посетила лицо сама.
— Думаю, нет, — я вгляделась во мрак ночи, — сейчас он находится на распутье.
Мимолетная тишина и прозорливый вопрос от лорда:
— Распутье эмоциональное?
Я пожала плечами.
— По большей части да, но… ему страшно, — закушенная губа, — и сложно. И радостно, и одновременно непонятно, как поступить дальше.
Минутное промедление, пока до моих ушей доносился только мерный стук колес, а после спокойные слова:
— Ему стоит быть беспечнее — тянущие эмоции призывают лишь подобные им.
Его совет был хорошим. Правильным и мудрым. Не знаю, ощущал ли он сейчас разницу между нами, но для меня она практически исчезла. Он казался мне самым честным и открытым во всём многообразном мире, будто другие люди даже до носков его сапог не могли дотянуться.
— Полная беспечность тоже не… — начала было я.
— Никто не говорил о полной беспечности, Лу, — донеслись до меня прохладные, не терпящие возражения слова, — тот, кто не осознает меру, не может называться человеком вовсе.
Он был строг. Настолько строг, что это восхитило меня, а не отпугнуло, как должно было.
— М-мне кажется, что такого человека можно попросту назвать глупцом, а не…
В ответ мне раздалась усмешка.
— Глупцом? Не имение меры ведет за собой бесконтрольность. Бесконтрольность всегда связана со слабостью. Слабость — удел того, кто сдался и не смог обратить своё бессилие в стремление.
С этим я была не согласна. Но возражать не стала бы в любом случае. А лгать я умела достаточно хорошо.
— Думаю, вы правы, господин, — палец прошёлся по влажной поверхности крыши, чертя на ней короткую кривую полосу.
— Оушен, — произнес он, — если ты дала мне разрешение называть тебя по имени, то и ты вправе так поступать. С титулом всё сложнее, потому даже по-дружески тебе следует обращаться на «вы» — большего я позволить тебе не в силах, — несколько секунд между нами стояла тишина, — я уточнил на тот случай, если ты кхм… упустила этот момент из своего образования.