— А не кажется вам странным, что такой молодой парень пошел в полицаи? Наверное, до войны комсомольцем был?
— Нет, это мне не кажется странным, господин обер-лейтенант. Современная молодежь везде одинакова. Она практична. Он, возможно, и был в комсомоле, пока верил в незыблемость советской власти, комсомол помог бы ему сделать карьеру. Ну а как только увидел несокрушимую силу, а вернее, всесокрушающую силу немецкого оружия, пошел сначала в полицаи, а потом, наверное, мечтает стать и бургомистром ближайшего городка. Это вполне естественно. С его хваткой он у нас далеко пойдет…
— А далеко ли от вас до мальцевского полицейского управления?
— Не очень. Если собираетесь туда, я дам вам провожатого.
В доме, занятом под полицейское управление, свет горел только в дежурной комнате с плотно занавешенными окнами. Клевавший носом дежурный полицай испуганно вскакивает из-за стола при виде немецкого офицера. Ни слова не произнося, он стоит некоторое время по команде «смирно», приложив руку к козырьку фуражки.
— Ты бы хоть доложил, кто есть такой? — строго говорит ему Вольф.
— Я есть дежурный, ваше благородие! — хрипло рявкает окончательно очнувшийся наконец полицай, все еще не отрывая руки от козырька фуражки. — Егор Кульков.
«Опять «ваше благородие», — невольно усмехается Вольф. — И тут чувствуется школа деда Харитона…»
— Кого прикажете вызвать, ваше благородие? Если начальника полиции, то он тут рядом, в соседнем доме…
— Нет, начальника не надо. Вызывай Константина.
— Костика Ракитина?
— Его. Как он тут у нас несет службу?
— Мировой парень! С таким никакие партизаны не страшны.
— Ну, так живо его ко мне!
— Слушаюсь, ваше благородие! Лично смотаюсь, а за меня тут дед Харитон подежурит.
«Опять этот дед Харитон! Любопытно взглянуть на него, что за личность такая?..»
В дежурную комнату входит опрятно одетый старичок семидесяти пяти. Лихо щелкает каблуками кирзовых сапог.
— Дозвольте представиться, ваше благородие? Бывший унтер-офицер лейб-гвардии Преображенского полка Харитон Романов. Однофамилец бывшего нашего государя-императора Николая Александровича Романова.
— А ты его помнишь ли?
— Да как же не помнить, ваше благородие? Врезался в память на всю жизнь. Небольшой такой и не очень видный из себя, не то что ваш Вильгельм. К тому же всего лишь в полковничьем чине. А с чего такой малый чин при его-то царских возможностях, до сих пор понять не могу. Мог бы ведь и фельдмаршалом или генералиссимусом себя объявить. Может, тогда и революции бы никакой не было…
— Думаешь, что звание генералиссимуса устрашило бы революционеров?
— Так известное же дело! Я по себе сужу: одно дело — надо мной фельдфебель, а другое — штабс-капитан и уж тем более их высокоблагородие господин полковник.
«Любопытный персонаж», — отмечает про себя Вольф и снова спрашивает:
— Ну а о Константине Ракитине ты какого мнения?
— Головастый парень, ваше благородие. Но опять же чин у него маловат. Всего только рядовой полицай. В нашем лейб-гвардии полку такого парня мигом бы в унтеры, а то и выше произвели…
Дальнейшие рассуждения деда Харитона прерывает приход Константина Ракитина в сопровождении Егора Кулькова.
— Здравия желаю, господин обер-лейтенант! — браво приветствует он Вольфа.
— Садитесь, Ракитин, — кивает Вольф на скамью. — А вы, Кульков, и ты, дед, можете быть свободны пока. Погуляйте немного на свежем воздухе… Ну-с, — садится он против Константина, — как же тут все это произошло, Ракитин?
— Взрыв?
— Вот именно. Мину ведь в вашем присутствии обезвредили, что же тогда взорвалось?
— Видать, еще была. Я им говорил, лейтенанту и его помощникам, поищите получше, нет ли тут еще чего. Обер-лейтенант, говорю, велел все тут осмотреть. Грозились, мол, потом лично проверить, и в случае чего… Да стали разве они меня слушать? Лейтенант дал мне пинка под зад и выставил за дверь. Что тут они делали, я даже и не видел, но полагаю, что все было проверено как надо. В немецкой армии известно ведь какая дисциплина…
— А вы знаете, что этих саперов больше тут уже нет?
— Как — нет? — удивляется Ракитин.
— Ушли на фронт. А вот нам с вами придется теперь за их работу отвечать.
— Так ведь я, господин обер-лейтенант, не специалист по минам…
— Я тоже не специалист. С этим никто не будет считаться. Меня ждут, однако, всего лишь неприятности, а вас, судя по всему, расстрел.
— За что же, господин обер-лейтенант? Я же старался. Вы хоть кого спросите обо мне, вам каждый скажет…
— Не знаю, не знаю, Ракитин… — задумчиво произносит Вольф. — Вот если только попробовать выгородить вас. Сказать, что при мне тут работали саперы.