— Ты не огорчайся, Дмитрий, — дружески похлопывает Щедрова по плечу Кручина. — Без специальных приборов разве рассчитаешь пружину так точно?! Пошли, друже, на базу!
Они поднимаются с мокрой земли и идут некоторое время молча. Кручина понимает, каково сейчас Дмитрию, но, кроме уже сказанного, не знает, чем еще утешить его.
— Боюсь, что дело тут не только в пружине, — угрюмо произносит, наконец, Дмитрий. — Едва ли удастся нам установить нажимную крышку мины под подошвой рельса достаточно точно. Нет, тут нужно что-то другое… Нужна такая мина, чтобы ее можно было поставить быстро и без особой точности. Большая точность тут просто противопоказана. Нужна безотказность. Вот над чем следует поломать голову…
— А ты особенно не сокрушайся, — успокаивает Дмитрия Кручина. — Если нам забросят, как обещали, побольше мин замедленного действия, мы этот перегон выведем из строя недели на две, а то и больше. Такие мины чем хороши? Их установишь и разных местах и на разной глубине, замаскируешь как следует и уходи на базу или контролируй их с безопасного расстояния. Они сами потом будут рваться под поездами, в зависимости от сроков замедления — через двое, трое и более суток. Только нет, к сожалению, гарантии, что лишь под паровозами. Если впереди будут контрольные платформы, то и под ними. Но все равно причинят ущерб немалый.
— А я все-таки подумаю еще… Может быть, и удастся…
— Это само собой.
Дмитрий думает не только над этой миной. У него полно и других замыслов. Вот уж несколько дней не дает ему покоя мысль о создании взрывателя, который он условно назвал вибрационным. Идея состоят в том, чтобы взрыватель срабатывал не от нажимного или натяжного воздействия, а от вибрации рельсов, по которым проходит тяжелогруженый эшелон. Тогда мины взрывались бы только под поездами с военной техникой, войсками и продовольствием, а порожняк, резервные паровозы, дрезины проскакивали бы нетронутыми.
А если такие мины установить на станциях, то они стали бы, пожалуй, взрываться и при бомбежках…
Все это, однако, пока лишь замыслы, для осуществлении которых может не хватить знаний и необходимых материалов. Но раз уж Дмитрий вбил себе это в голову, он не успокаивается до тек пор, пока не убедится на опыте, что построить такие взрыватели невозможно.
Как только Кручина и Дмитрий возвращаются на базу, дежурный велит им срочно явиться к командиру отряда.
— Наконец-то! — с облегченным вздохом произносит Михаил Миронович. — Хотел уж посылать за вами.
— Случилось что-нибудь? — тревожится старший сержант.
— Ничего не случилось. Приказано немедленно перебираться в район станции Чичково. Местные партизаны взорвали мост на перегоне Чичково — Орьево, и на станции скопилось много военной техники, боеприпасов, горючего, и все это отрезано теперь от прифронтовых дорог. Мы должны объединиться с чичковским отрядом и вместе с ними очистить Чичково от скопившейся там техники. Ну а у вас как? — обращается он к Дмитрию. — Чем завершился опыт?
— Крахом, — тяжело вздыхает Дмитрий.
— Каким крахом! Просто мина не сработала, — уточняет старшин сержант.
— А я и не надеялся на быстрый успех, — спокойно замечает Михаил Миронович. — Если бы так просто было изобрести что-нибудь новое, все бы стали изобретателями. Не унывай, Дмитрий, у тебя все еще впереди. А сейчас придется, наверное, изобретать что-то иное. Отдохните и готовьтесь к переезду. На рассвете двинемся в путь.
— А как же бронепоезд? — спрашивает Дмитрий.
— Бронепоезд тоже застрянет тут до тех пор, пока гитлеровцы не восстановят мост на перегоне Чичково — Орьево.
23
Как и в прошлый раз, генерал фон Гроссе застает Штралендорфа в его служебном кабинете, но здоровается уже не так сердечно. Догадываясь, почему тесть не столь приветлив сегодня, Штралендорф суетится возле него, помогая снять шинель.
— Может быть, мы вместе пообедаем, экселенц? — заискивающе спрашивает он генерала.
— Нет-нет, дорогой Клаус, я очень спешу. Масса срочных поручений от командующего группой войск. Я бы к тебе и не заехал даже, но решил, что нужно предупредить…
— Предупредить? — с притворным удивлением переспрашивает Штралендорф.
— Да, предупредить. У тебя, дорогой мой, есть враги. Знаешь ли ты это?
— А у кого их нет? — пытается шутить Штралендорф.
— И они действуют, — все тем же хмурым тоном продолжает Гроссе. — Доносят о твоих промахах.
— О каких же промахах, экселенц? О том, что взорвалась церковь с танкистами? Так ведь я тут не при чем. Это дело рук партизан, которые, как вы сами знаете…