— Так я и поверю вам. Напрасно скрываете от меня, — укоризненно продолжала она. — Может, именно я была бы вам полезна. Я ведь часто задумываюсь над крестьянской жизнью, — искренне сказала Ольга Львовна.
Цюрупе показалось, что была доля правды в ее словах. Да, хозяин имения — властный и жадный к наживе, а сестра его… Что ж, разве не бывает так, что и богатый человек, живущий в достатке, при виде окружающего бесправия проникается сочувствием к угнетенным, становится на путь революционной борьбы. Мало ли подобных примеров?
Они не стали скрывать, что готовят смесь желатина с глицерином для самодельного гектографа.
— Надеюсь, все это останется между нами? — сказал кто-то из студентов, указывая на самодельный станок.
— Конечно! — воскликнула Ольга Львовна. — Можете мне верить. Убедитесь, что я вам не враг.
Эти слова пришли на память Александру, когда стало известно об арестах в других городах. И он с разрешения Ольги Львовны отнес два тюка в Белозерку, в усадьбу помещика Скадовского. Кто догадается искать нелегальщину у самого предводителя дворянства?
Херсонские обыватели шепотом, озираясь, передавали друг другу страшную новость: в городе раскрыта подпольная организация! Не где-нибудь в Петербурге или в Москве, а в их тихом городе. Какие-то юнцы осмелились протестовать против раз навсегда установленного порядка, выступать против начальства, низвергать устои! А во главе преступников — студент Александр Цюрупа!
Впрочем, уже в день ареста Цюрупа перестал быть студентом. Жандарм сообщил директору училища об аресте и передал записку помещика Скадовского. Директор заверил жандарма, что примет экстренные меры. В тот же день он созвал педагогический совет.
— Некоторые наши студенты арестованы как политические преступники. Надо смыть это пятно с нашего училища! Прежде всего речь идет об Александре Цюрупе. Предлагаю исключить его из числа студентов.
Директор обвел тяжелым взглядом присутствующих, как бы предупреждая: не вздумайте возражать!
Ему никто и не возражал. Тут же последовал звонок полковнику Тампофольскому об исключении бунтовщика из училища.
Живому по натуре, деятельному и решительному Александру нелегко было переносить заключение, терпеть унизительные допросы, издевательства надсмотрщиков, однако он все выносил стоически и поддерживал товарищей.
Как ни старался полковник Тампофольский, крупного дела из этого ареста студентов создать не удалось, хотя следствие тянулось целый год. Закончив его, жандармы направили пространный доклад в департамент полиции. Последовало высочайшее повеление: Козеренко, возглавлявшего кружок, подвергнуть одиночному заключению на один год, затем выслать на три года в Вологодскую губернию. Цюрупу, Свирского, Парамонова, Гудзя, Заикина после отсидки в тюрьме подвергнуть гласному надзору полиции на два года.
Жандармский полковник накануне освобождения вызвал Александра Цюрупу к себе, предупредил еще раз:
— Никакой политики! На этот раз вы счастливо отделались, но, если попадетесь еще раз с подобными «Пробуждениями», пеняйте на себя. Сибири вам не избежать.
Звякнула в последний раз железная узорчатая калитка высокой тюремной ограды. Похудевший, стриженый, в измятой одежде, пошел Александр по улицам города. Но шел он не пригнувшись, не тайком, а с достоинством, с гордо поднятой головой. В чем его вина? Лишь в том, что борется за лучшую жизнь. Пускай чувствуют себя виноватыми те, кто преследует его за свободолюбивые убеждения!
Мать, братья и сестры кинулись навстречу. Обняв сына, Александра Николаевна спросила:
— Значит, выпустили совсем? Ты свободен?
— Не совсем, — ответил Цюрупа. — Два года особого надзора полиции, так что будут следить за нашим домом, а потом еще два года гласного надзора…
— Что это значит? — с тревогой спросила мать.
— Буду являться на регистрацию…
— Ничего, заживем так, чтобы никто не мог пожаловаться на тебя.
Мать тревожно заглянула ему в глаза.
— Так не выйдет, сыночек?
— Не выйдет, мама. Но постараюсь, чтобы вас не беспокоили.
Александра Николаевна лишь тяжко вздохнула.
Еще в тюрьме Цюрупа раздумывал над тем, как прокормиться, как помочь семье после освобождения. Знакомый либеральный адвокат поручился за Александра перед нотариусом, и тот дал ему переписывать бумаги. Этим занимался Александр, пока не окреп. Однажды он пришел домой веселый, сказал:
— Нанялся рабочим на лесопилку. Верный заработок, и на свежем воздухе.