Во второй половине июня 1900 года Ленин вновь приезжал в Уфу. Пробыл он более двух недель, создал крепкий опорный пункт «Искры». Возглавляла его Надежда Константиновна, которая жила в Уфе по март 1901 года. Цюрупа был в числе наиболее активных сторонников «Искры».
Александр Дмитриевич, используя свои обязанности статистика, ездил по деревням, собирал сведения для газеты. Полиция следила за ним, но не задерживала — не к чему было придраться. Уфимский губернатор писал министру внутренних дел России: «Надо бы приостановить временно в Уфимской губернии статистические работы, которые сопряжены с разъездами по губернии статистиков, лиц по большей части с политическим прошлым». Людей, подобных Цюрупе, указывал он, «совершенно невозможно допускать до официального общения с рабочим населением горных заводов губернии… Нельзя допускать распространения революционной пропаганды среди населения…»
Цюрупа замечал, что жандармы следуют за ним по пятам. На Южном Урале оставаться было опасно, он выехал в Питер. Ехал туда, где был Владимир Ильич, хотелось встретиться с ним, посоветоваться…
Ульянов принял Цюрупу как старого друга, спросил о здоровье жены, внимательно слушал подробный рассказ о Южном Урале, товарищах, с которыми там познакомился в девятисотом году.
Ленин ценил жизненную мудрость, природный ум Цюрупы, добросовестность в работе. Исследовательскую работу Цюрупы, написанную вместе с Кудрявцевым, — «Пришлые сельскохозяйственные рабочие на Николаевской ярмарке в местечке Каховке, Таврической губернии, и санитарный надзор за ними в 1895 году» — Ленин использовал, еще когда писал свой труд «Развитие капитализма в России».
— А не поехать ли вам в Харьков? — предложил Ульянов. — Там после первомайской демонстрации арестованы многие наши товарищи, нужно поддержать местных социал-демократов, оживить их работу.
По дороге в Харьков Александр Дмитриевич заехал в родной Херсон. Все здесь показалось ему теперь маленьким, необычайно тихим и пустынным. Александр Дмитриевич узнал о судьбе братьев. Егор Дмитриевич учился в Петербурге, Виктор Дмитриевич был в дальнем плавании, Николай и Лев, как и он сам, находились на нелегальном положении. Мать постарела, осунулась.
— Наше время придет, — утешал ее Александр. — Но за него мы должны бороться, пойми нас.
— Что ж, я все понимаю, сынок, поезжай туда, где ты нужен.
Приехав в Харьков, Цюрупа вошел в состав местного комитета РСДРП. Он и здесь продолжал работать статистиком и летом 1901 года руководил забастовкой статистиков города. А когда Цюрупу вместе с другими «бунтовщиками» уволили со службы, забастовали триста служащих земства. Губернатор вынужден был докладывать об этом министру внутренних дел России Сипягину.
На Тарасовке, далекой тогда окраине Харькова, в низеньком домике тайно собирались рабочие-активисты. Социал-демократ Шеренков привел сюда Александра Цюрупу.
Цюрупа руководил подготовкой первомайской демонстрации харьковских рабочих и студентов. Но полиция и здесь выследила его: фотографии Цюрупы имелись во всех полицейских участках. Пришлось уехать и из Харькова.
Затем по заданию партии Цюрупа выехал в Тамбов. Но прежде он побывал в городе Николаеве, где встретился с братом Николаем, чтобы наладить связь херсонской группы социал-демократов с «Искрой».
Князь Кугушев
Сходка революционной молодежи Тамбова проходила на окраине города, Когда Цюрупа шел туда, он обратил внимание на тройку лошадей, впряженную в тарантас, стоявшую под развесистым дубом. Ни кучера, ни хозяина не было видно, лошадей просто привязали к дереву.
— Чьи это? — спросил Цюрупа сопровождающего товарища.
— Князя Кугушева, — ответил тот.
— Князя? — удивился Цюрупа. — А что ему здесь надо?
— Он с нами… Это необычная история. Вячеслав Кугушев — потомок родовитых татарских князей, отец его провел молодость в походах на Коканд, Хиву, Бухару. Женившись, взял в приданое золотые прииски. У него тысячи десятин земли, несколько имений. Они находятся и тут, недалеко от Тамбова, и в Уфимской губернии… Отец — крупнейший землевладелец, а сын мечтает раздать эту землю крестьянам, верит, что наступит время господства свободы и разума. Отец мечтал о военной карьере для сына. Но в Петербурге, куда его отправил отец учиться, Вячеслав посещал социал-демократические кружки. Его дважды арестовывали. Первый раз вмешались влиятельные друзья отца, и дело замяли. После второго ареста Вячеславу пришлось отсидеть в тюрьме. Ему запретили государственную службу, выслали в имение отца. Тот решил поделить имущество, надеясь пробудить у сына чувства собственника, желая занять его хозяйством. Ничего из этого не вышло. Старый князь подсылал верных людей следить за сыном, был, так сказать, двойной надзор, Вячеслав еле освободился от опеки. Тогда отец стал грозить, что посадит Вячеслава в дом умалишенных, лишит его наследства.