Тата бестолково суетилась вокруг Эшера: на чём свет стоит поносила Красса, лепетала что-то утешительное, гладила по плечам, но он только сильнее вжимался в кресло, закрывшись от всего мира. Тогда девушка начала допытываться, что происходило на корабле, пока она была в отключке – так себе попытка отвлечь от мрачных мыслей, но лучше, чем ничего. Вопрос пришлось повторить три раза, вытягивая каждое слово клещами, но это сработало: Эшер понимал, что Тата не отвяжется, даже если он на месте упадёт замертво.
Тщательно выбирая слова, он рассказал, что за мгновение до слияния чёрных дыр гравитационная волна вынесла Ациноникс из зоны поражения, и они чудом уцелели. Что Красс знает, куда они летали, агенты добрались до Пьетро, а Порядок готов пожертвовать Ацинониксом, лишь бы остановить их. Но ни словом не обмолвился о том, что координатор назвал Тату заурядной, и о силовом поле, которое на самом деле спасло корабль. Сложно предугадать реакцию Таты на новость, что он не контролирует куб, и тот живёт своей жизнью: хочет – клепает чёрные дыры из ничего, а хочет – плюётся сферами, внутри которых не действуют законы физики. На что ещё способен инопланетный артефакт, возможно, не подозревали даже учёные Голубого Безмолвия, а ведь они годами исследовали куб. И пока Тата не распсиховалась и не потребовала выкинуть опасную игрушка за борт, Эшер хотел выяснить причину появления пузыря: был то инстинкт самосохранения пилота, защитная реакция артефакта или разумное начало, вложенное в белую коробку создателями.
После долгих уговоров он согласился уступить Тате место за штурвалом – на час-полтора не больше, только чтобы немного передохнуть. Тата клятвенно пообещала не прикасаться к кубу, не вступать в переговоры с Крассом и при первом же намёке на опасность уводить корабль обратно в скопление. Эшер не сомневался, что время у них есть, и Красс вскоре снова выйдет на связь: если бы он собирался уничтожить беглецов, то давно сделал бы это, но нет, он выжидал, мариновал жертву в гремучей смеси страхов, сомнений и неизвестности. И Тата, с её впечатлительностью и стремлением делить мир на чёрное и белое, станет для него лёгкой добычей; прибавить к этому её эксцентричную логику, и последствия диалога между девушкой и Крассом будут самыми непредсказуемыми.
Не успел Эшер устроиться на полу и закрыть глаза, как Тата изумлённо выдохнула:
– Ой-ё… Это что ещё за тварь?
Плотная сеть из кораблей Порядка за обзорным иллюминатором пришла в движение: они расступались, пропуская звездолёт огромных, невообразимых размеров – даже не с круизный лайнер, а с орбитальную станцию, но где это видано, чтобы станции своим ходом бороздили космос… Словно белый кит он величественно проплыл сквозь стаю серебристых рыбёшек и взял курс на Ациноникс.
– Вакуум тебя побери, это что – боевой корабль?! А как же «мирному времени – мирные технологии»? Вот так, значит, Порядок не занимается военными разработками с начала эпохи Потока! – Тата чуть не задохнулась от возмущения. – Такой снесёт и не заметит! Только представь, какие у этой махины орудия! Будем стрелять? Или уходим, пока не поздно? Поток животворящий, какой же он огромный!..
– Ты можешь помолчать хоть минуту! – в сердцах воскликнул Эшер. Болтовня девушки мешала ему сосредоточиться и рассмотреть замысловатый узор на фюзеляже колосса, чей силуэт показался бывшему послушнику смутно знакомым. – Это не боевой корабль. Кажется, это… нет, это невозможно. Он похож на… там, на корпусе, это ведь золотой цветок – ты тоже его видишь? Быть того не может! Но тогда… Тата, я знаю, кто это.
Мальчишкой Эшер каждое воскресенье бегал к заброшенному воздушному пирсу за монастырскими фруктовыми садами. На самом деле, на земле находилась только наглухо заколоченная шахта космического лифта, а сам причал скрывался высоко в облаках, но в ясную, солнечную погоду в небе можно было разглядеть силуэт гигантского белого корабля – церемониального звездолёта ордена Источника Потока.
Его построили в те далёкие времена, когда миллионы переселенцев устремились в новые миры, но из-за кризиса Homo immortalis он так и не покинул док. В начале следующей эпохи, когда человечество окончательно отказалось от амбиций в сфере колонизации космоса, корабль подарили монастырю. Формально он принадлежал настоятелю и предназначался для официальных, торжественных визитов за пределами Солнечной системы. Но членам новоиспечённого ордена пришёлся по душе оседлый образ жизни: любой мог прилететь на Землю и приобщиться к мудрости Источника – врата обители с первого дня были открыты перед страждущими. Настоятели редко покидали монастырь, а если такое случалось, выбирали более практичный и скромный транспорт, не чурались даже рейсовых солнцепсов. А гигантский корабль простаивал без дела у воздушного причала, со временем став достопримечательностью на одном из туристических маршрутов. История умалчивает, когда неизвестный художник из числа монахов изобразил на фюзеляже фантастический золотой цветок – символ энергетического узла Земли, но с тех пор в народе звездолёт величали не иначе как Солнечной Астрой.