– Тата, можешь подойти? – позвал он. – Энергетические линии ведь нельзя увидеть невооружённым взглядом… Тогда что это? – с сомнением добавил бывший послушник.
Тате, наконец, удалось выбраться из атласной ловушки; встав на цыпочки, она заглянула через плечо молодого человека, несколько секунд, прищурившись, всматривалась в сердце головоломки и вдруг ахнула. Не желая оставаться в стороне, Пьетро лихо спрыгнул, поднырнул под локоть Эшера и жадно уставился в таинственный треугольник.
То, что они увидели, едва ли поддавалось пониманию. В нижнем сегменте сияло Солнце, приглушённое многослойным фильтром из полупрозрачных пластин. В левом, словно в фокусе линзы, чернел провал открытого космоса, где среди искорок незнакомых звёзд двигалось светящееся пятно. От напряжения у Эшера заслезились глаза, но он сумел разглядеть в пульсирующей массе подобие червя размером с целую планету. На пути чудовищу встречались редкие, тонкие энергетические потоки, которые тварь тут же заглатывала, разинув огромную пасть.
В третьей и последней линзе треугольника отчётливо прослеживался путь гиганта сквозь космическое пространство: он летел к Солнечной системе, с этого ракурса похожей на сияющий цветок с мириадом лепестков-петель и ослепительно яркой сердцевиной, сплетением потоков миллиардов человек на протяжении десятков тысяч лет. Пожирая энергетические линии, Червь направлялся к Земле.
Глава 3
– Ма–а–ам! Ты должна это увидеть! – Пьетро вырвал пергамент из рук Эшера и рванул через всю библиотеку, туда, где за выступающими книжными полками скрывался проход в стене.
– Ты тоже это видел? Что это за хрень вообще? – Тата сделала большие глаза. – Оно что… ест энерголинии?!
Эшер только и смог, что кивнуть в ответ – в горле внезапно пересохло. Ощущение беспредельной пустоты родилось где-то внутри, росло и ширилось, пока не заполнило всё его существо, а потом перехлестнуло через край. Стряхнув оцепенение, Эшер бросился за Пьетро: может, это вовсе не то, чем кажется, и оно не направляется к Земле, и не пожирает потоки, и... Ну конечно, и у них с Пьетро и Татой – одна галлюцинация на троих. Нет, он должен ещё раз взглянуть на свиток, убедиться, что он видел… хотелось надеяться, не то, что пришло в голову с первого взгляда.
Короткая лестница вела к воздушной галерее с прозрачными стенами: внизу раскинулся цветущий сад, а вид на окрестности открывался такой, что отсюда не хотелось уходить, будь у них время наслаждаться видами. После короткой пробежки Эшер и Тата оказались в просторной столовой: вокруг перламутровой столешницы, разделённой на подвижные секции-круги, стояли тринадцать стульев с высокими, гротескными спинками. В центре стола возвышался прозрачный сосуд с голубой, искрящейся золотом жидкостью, над которой клубился тяжёлый белый пар. Из комнаты вели ещё две лестницы, одна – наверх, вторая – вниз, и один коридор.
– Хоть бы указатели повесили, – проворчала девушка, но возмущённый вопль Пьетро как нельзя вовремя подсказал верное направление.
Они застали Эрминов в гостиной. Пьетро так спешил, что хрупкая бумажная конструкция развалилась, и от треугольника из прозрачных пластин не осталось и следа. Пока мальчишка суетился и недовольно сопел, пытаясь сложить пергамент заново, леди Эрмина с безграничным терпением взирала на потуги сына.
– Сейчас… Да чтоб тебя! Мама, надо вызвать отца, немедленно! Скажи, чтобы срочно ехал сюда. Он ни за что не поверит, если не увидит собственными глазами! – заметив Эшера, Пьетро сунул ему под нос пергамент и потребовал: – Верни как было!
Эшер попытался повторить фокус, который он проделал в библиотеке, но пальцы отказывались слушаться. Тогда бывший послушник просто расслабился и отдался во власть ощущений, сумбурных мыслей и ассоциаций.