Координаторы шли совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Он даже чувствовал едва уловимый запах, такой же непременный атрибут как форма или серая внешность (в детстве Эшер был уверен, что координаторы пахнут нулями и единицами). Безупречные, чуждые эмоций и сомнений агенты Порядка, чья власть над судьбами и разумом простых смертных настолько велика, что вместо оружия и наручников им достаточно сказанного вполголоса слова. Настолько, что сама мысль о сопротивлении кажется невозможной…
Эшер уже успел понять, что планы – не его сильная сторона. Не дав себе времени на размышления, он замедлил шаг, так что двое агентов поровнялись с ним, и резко ударил под дых того, что слева; тут же сделал подсечку ногой и приложил сзади локтем в шею второго; с разворота добил первого ударом по носу. Идущий впереди не успел обернуться – Эшер повалил его, подмял под себя и припечатал головой об пол. В тоннеле никого кроме них не было, так что он вырвал нашивку-ключ с куртки поверженного врага и бросился бежать.
Он старался не упустить из виду Ациноникс, чей матовый чёрный корпус словно поглощал электрический свет. Эшер понятия не имел, что будет делать, когда доберётся до корабля, но адреналин гнал его вперёд под бешеный ритм сердца. Система безопасности ещё не получила новые директивы, и автоматические двери послушно распахивались перед беглецом, сжимавшим в кулаке ключ доступа одного из незадачливых конвоиров.
Выйдя на финишную прямую, на пороге конструкторского отсека он увидел человека в защитном костюме и вовремя сообразил, что пропуск рядового агента может не сработать.
– Срочно! Приказ офицера Красса!
Имя офицера и приказной тон подействовали безотказно: мужчина посторонился, и Эшер пулей влетел в ангар. Инженеры и агенты провожали беглеца взглядом, но никому не пришло в голову остановить его: случайный человек, тем более преступник по определению не мог свободно разгуливать по штаб-квартире Порядка, а забраться так далеко – и подавно. Один из них окрикнул Эшера, другой запросил у ИИ штаба статус гражданского, третий связался напрямую с Крассом – остальные даже не шелохнулись. Пользуясь всеобщим замешательством, Эшер взбежал по трапу, рванул на себя рычаг ручной блокировки слева от люка и, не оборачиваясь, метнулся в сторону рубки. Створки шлюза захлопнулись прямо перед носом самого расторопного из агентов, попытавшегося остановить беглеца, и в ту же секунду под куполом ангара взвыла тревожная сирена.
С первого взгляда стало ясно, что Ациноникс – всего лишь прототип космического корабля: голые переборки, в открытых технических люках – трубы и туго переплетённые провода, пустые отсеки без дверей. В голову сразу полезли ядовитые мысли: есть ли здесь системы жизнеобеспечения? Герметичен ли корпус? Как далеко зашла разработка, и взлетит ли Ациноникс? На что, в конце концов, Эшер вообще надеялся?! Капитанский мостик выглядел не лучше, чем пустое нутро: одинокое кресло пилота да тёмная, безжизненная приборная панель из абсолютно гладкого материала – больше ничего.
Эшер лихорадочно провёл ладонью по холодной, неожиданно податливой поверхности, потом попытался активировать голосовое управление, но всё без толку – корабль не отвечал. Взгляд заметался в поисках хоть какой-нибудь подсказки, и вдруг справа, внизу наткнулся на жёлтый квадрат – обычный стикер. Эшер содрал бумажку дрожащими руками, не веря в свою удачу, и прочитал:
– «НКИ-тест»... Ну спасибо, теперь всё понятно, – пробормотал он, смял бесполезный листок и отшвырнул прочь.
Он пробовал нажимать на приборную панель, чертить символы, пинать её, но быстро выдохся, вытянулся в кресле и тупо уставился на опущенный экран обзорного иллюминатора. Тум знает, что сейчас творится по ту сторону, и почему его до сих пор не выкурили отсюда. Для координаторов, чья жизнь в стенах штаб-квартиры подчинена строгому распорядку, наверняка наступил локальный Апокалипсис. Но здесь, внутри Ациноникса, царила блаженная тишина, и только кровь пульсировала в висках, отдаваясь в черепе глухими ударами.
Немного успокоившись, Эшер заметил тонкий металлический обруч на дальнем конце панели управления, и тут же вцепился в него словно в спасательный круг. Он вертел его и так, и эдак, но в голову не приходило ничего путного: одно можно сказать наверняка, что бы это ни было, оно неспроста оказалось на пустом корабле. Тогда Эшер попытался рассуждать логически: не считая мощных двигателей, что делает звездолёт самым быстрым во Вселенной? Уж точно не бестолковая, похоже, вообще нерабочая приборная панель. Топливо? Прошивка? Скорость, с которой он отвечает на приказы пилота? Но что может быть быстрее мысли? И он, недолго думая, нацепил обруч на голову.