И вот, четыре года спустя Тата заставила его снять заднюю крышку и зачарованно следила за движением миниатюрных шестерёнок, словно на её глазах происходило настоящее чудо. Эшер так до конца и не понял причину её восторга, но понадеялся, что часы приглянутся кому-то в качестве диковинной игрушки, и он сможет обменять почти год своей жизни на что-нибудь полезное. Прощаться с иллюзиями для него давно стало привычным делом, но отчего-то на душе всё равно было тоскливо.
Кроме того, по несколько часов в день Пьетро учил Эшера управлять кораблём. Эрмин чувствовал Ациноникс интуитивно, и порой просто не мог объяснить, что и почему нужно делать, и тогда на мостике разгорались нешуточные страсти: Пьетро бесился, что не всё можно выразить словами, а Эшер – что его поучает шкет, неспособный ясно выражать свои мысли. В такие моменты Тата или сбегала из рубки, или затягивала какую-нибудь песню – громко, фальшиво, но с душой, пока оба не начинали орать на неё, забыв о предмете спора[K1] .
Со времён Второй войны с колониями кораблестроение шагнуло далеко вперёд, а Ациноникс по уровню техники и вовсе превосходил всё, что летало по этой Галактике. Но знание навигации и воля адмирала Эрмина легко подчинили новую технологию, а мальчишеский задор превратил детище инженеров Порядка в послушную игрушку в руках Пьетро. Для Эшера всё оказалось не так просто, но Пьетро учил его определять расстояние до ближайших звёзд по их притяжению, использовать гравитационные манёвры для быстрой смены курса, интерпретировать информацию, полученную от корабля. Нейроинтерфейс больше не вызывал у молодого человека приступов головокружения и дереализации, хотя «в шкуре» Ациноникса он всё ещё чувствовал себя не слишком уютно. Но им двоим предстояло долгое, наверняка непростое путешествие в глубины неизведанного космоса, поэтому Эшер старательно осваивал тонкости пилотирования, пусть иногда, к своему стыду, и срывал усталость на Пьеро.
Когда они достигли уединённой колонии на окраине обитаемой Вселенной, произошла неожиданная заминка. Все понимали, что Порядок едва ли продолжает погоню от самого штаба, за исключением разве что самых быстроходных звездолётов в расчёте на неопытность и неосторожность беглецов. Скорее всего, ориентировку на угнанный корабль получили все регулярные патрули от Солнечной системы до границ Федерации, а значит, кому-то из них троих необходимо остаться на корабле, чтобы в случае опасности забрать остальных и успеть удрать. Но Пьетро наотрез отказался от этой роли («Опять пропущу всё самое интересное!»), а на обучение Таты не оставалось времени. Эшер испробовал всё – мольбы, угрозы, лесть, шантаж, но легендарное, непрошибаемое упрямство адмирала Эрмина на этот раз проявило себя во всей красе. Ко всему прочему, Пьетро уверял, что с земли он всё равно ничего не заметит, а торчать на орбите планеты, куда почти не заходят корабли – верный способ привлечь к себе ненужное внимание.
Космодрома здесь не было в помине, а посадочная площадка представляла собой выжженный участок пустоши. Появление незваных гостей не осталось незамеченным: в поле, на безопасном расстоянии маячила одинокая фигура – хотя бы не вооружённый отряд, и на том спасибо. Их встречал высокий, крепкого телосложения мужчина в рабочем комбинезоне, с обветренной пергаментной кожей и колючим взглядом исподлобья.
Ещё на Земле Эшер слышал байку, дескать жители приграничных колоний не любят, когда их миры называют номерами из стандартного навигационного каталога и считают это вопиющим неуважением. Поэтому, после крепкого рукопожатия он на всякий случай спросил, как местные называют свою планету.
– Наши предки назвали её Амис. Эта штука, – мужчина ткнул пальцем в сторону корабля, – не похожа на торговое судно. Что вам здесь нужно?
– Какое прекрасное имя для планеты, правда, Эш? А мы вот собираемся в дальний космос, по следам пионеров-первооткрывателей, так сказать, – Тата одарила сурового поселенца самой искренней и дружелюбной улыбкой. – Мы хотели пополнить запасы и, ну не знаю, вдруг у вас сохранились навигационные данные зондов-разведчиков? Это было бы просто здорово! Ой, конечно, не задаром, ну вы понимаете…