Нередко они забредали так далеко, что ночевать приходилось под открытым небом, прямо посреди пустоши. Но даже тогда им редко попадались одиночные, голые деревья со скрученными стволами: это выглядело так, словно они сами пришли сюда, но забыли зачем, и теперь в недоумении застыли на склоне холма. Трубчатые ветки ломались с одного удара и весили всего ничего, так что на обратном пути торговец взваливал на спину огромную вязанку хвороста, пока Брого тащил фляги с водой. Из кусков древесины получше Тум мастерил домашнюю утварь, а негодные скармливал костру. Для очага они использовали только ископаемое топливо, которое давало больше тепла и горело без дыма – места, где его залежи выходили на поверхность, нетрудно было найти по характерной маслянистой чёрной пыли на земле.
Здешняя фауна не отличалась разнообразием, но её невзрачные, пугливые представители были не так просты, как могло показаться на первый взгляд. В небе царили пернатые: небольшие, юркие птички, молчаливые настолько, что за первые полгода торговец ни разу не слышал их щебета. Они преследовали добычу, слепых землероек, прямо в норах, а когда выныривали на поверхность, то больше походили на ящериц, чем на птиц: блестящие, словно чешуя, пёрышки, прижатые к телу крылья, а лапками они перебирали так быстро, что, кажется, стелились по земле. Поначалу торговец невольно содрогался при виде этих странных созданий, которые пробегали полсотни метров и только тогда вспоминали о крыльях, но потом узнал, что их жертвы – вот кто по-настоящему опасен для человека.
Почва тонким слоем покрывала сплошную скальную породу, поэтому природа наградила здешних землероек мускулистыми лапами, непропорционально большими по сравнению с телом, и когтями крепкими, словно алмазный бур. Если зверёк рыл тоннель и натыкался на препятствие, протаранить его было проще и быстрее, чем искать обходной путь. Поэтому, когда во время очередного похода за водой торговец впервые провалился в нору и застрял по щиколотку, он не сразу понял, почему Тум бежит к нему и орёт как потерпевший, размахивая руками. Когда совместными усилиями они высвободили его ногу из ловушки, учёный словно между прочим сообщил, что такая оплошность могла стоить торговцу конечности: землеройка прошибёт кость быстрее, чем сообразит затормозить.
После этого случая изгнанник увлёкся охотой на землероек, других зверей и пернатых, исправно пополняя кладовые вяленым мясом и шкурами. Он придумывал ловушки и расставлял их у входа в норы, изобрёл способ приманивать птиц и своими руками собрал пневматическую винтовку. Её конструкцию оценил сам великий Брого Тум, обычно замечавший только собственные заслуги, и даже воздержался от замечаний.
Спустя полгода после появления торговца в доме учёного выдалась особо удачная охота, и вечером у костра, проникшись гордостью за успехи «дорогого друга», Тум раскрыл ему свой самый большой секрет.
– Я построил пушку не только для того, чтобы сбивать космический мусор. Я ждал, очень долго ждал кого-то вроде тебя, чтобы научить, как переродиться в Солнечной системе, – впервые за всё время их знакомства Тум говорил искренне, без капли лукавства. – Чтобы после перерождения он нашёл мой свиток и предупредил человечество об опасности. Уверен, если монстр ещё не достиг наших границ, совсем скоро он выйдет на след: энергоузел Земли так разросся, что я чувствую его даже отсюда. С помощью моего свитка можно будет увидеть монстра, когда он подойдёт достаточно близко. И тогда Порядку придётся признать свою ошибку, а координаторы начнут эвакуацию. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно.
– А я думал, ты сбил мою капсулу потому, что тебе было одиноко, – грустно усмехнулся торговец. – Ладно, проехали. Мы слишком далеко от любых обитаемых планет, а тем более от Солнечной системы – после смерти поток не найдёт новое тело для перерождения и не сможет вернуться. На то мы и смертники, если ты забыл.
– А вот и нет! – Тум оживился, отбросив маску угрюмой серьёзности. – Механику энергетического потока сложно рассказать в двух словах доступным языком, поэтому мы с ребятами из Порядка придумали простую, наглядную картинку: непрерывная линия, которая как след тянется за человеком всю его жизнь и продолжается после перерождения.