Мальчик смутно догадывался, что происходит. Ему хотелось встать в полный рост, закричать, отобрать сестрёнку у мамы и никому, никогда её не отдавать. И вместе с тем было ужасно обидно за мать, готовую упасть на колени перед чужеземцами. После получаса бесплодных уговоров женщина в изумрудном платье, не выдержав, разрыдалась, и мужчина увёл её на корабль. Ещё столько же мама простояла перед безмолвной громадой звездолёта, прижимая к себе дочь, потом развернулась и пошла назад к машине. Её колени подкашивались, а глаза застилали слёзы, поэтому, продираясь сквозь разнотравье, в нескольких метрах от себя она не заметила сына, свернувшегося калачиком на земле.
Так мальчик пролежал довольно долго, а когда начало смеркаться, вышел на дорогу и побрёл в сторону города. Его подобрали знакомые родителей – операторы комбайнов, возвращавшиеся после смены, и привезли к порогу родного дома. Услышав шум двигателя за окном, мама выбежала на крыльцо: она плакала и ругалась, обнимая сына, грозила наказать его и без конца благодарила рабочих, вернувших беглеца домой. А он просто стоял, упрямо поджав губы и нахмурившись – потерянный, раздираемый жалостью и чувством вины.
Спустя шесть лет его сестры не стало. Город накрыла эпидемия степной лихорадки: больше половины жителей заболело, и хотя мать будущего торговца душами выходила мужа и сына, её дочь сгорела в считанные дни. Во время кремации женщина напоминала тень – бледная, с тёмными кругами под глазами и стеклянным взглядом. Её тело содрогалось от беззвучных рыданий: не осталось больше слёз, не осталось больше крика, что звериным воем рвался из груди в первые дни после смерти дочери. Только ощущение, что у неё вырвали кусок сердца, и ненависть к себе – не защитила, не уберегла. Супруг по-мужски скупо утешал жену, повторяя, что она сделала всё возможное, и только четырнадцатилетний брат покойницы в бессильной ярости сжимал кулаки, вспоминая сцену у трапа звездолёта. Ему хотелось взять маму за плечи, трясти и кричать до хрипоты: «Это не твоя вина!», но он знал, что её сердце останется глухо – на долгие годы, если не навсегда.
Через несколько лет парень где-то вычитал, что трек-машины координаторов могут моделировать энерголинию по отпечатку потока, предсказывая смерть и перерождение человека. Он написал в штаб-квартиру Порядка длинное письмо, исполненное гнева и обвинений в бездействии, с требованием предоставить в распоряжение старейшин Амиса две трек-машины, чтобы с их помощью спасти тех, кого ещё можно. Спустя полгода пришёл официальный ответ с обстоятельными и сухими разъяснениями причин, почему для Амиса высокая смертность – это норма: сложные природные условия, многочисленные неблагоприятные факторы, малая численность колонии и так далее, и тому подобное. В итоге всё сводилось к тому, что сложившаяся ситуация – специфична для планеты с подобным набором параметров, но в целом сбалансирована, и поэтому Порядок, действуя исключительно в интересах общества, не видит оснований вмешиваться. С тех пор парень словно с цепи сорвался: пристрастился к дурман-напитку, послал к смертной полыни бригадира, который заявился к нему домой и потребовал вернуться к работе, а потом и вовсе пустился в бега.
Три года беглеца носило по северному полушарию: он перебивался случайными заработками и искал сам не зная что. Обычно парень ошивался рядом с погрузочными доками, откуда баржи переправляли сырье на грузовые суда из центра Галактики. Он хотел наняться на корабль и был согласен на любую грязную работу, пусть даже ему не заплатят ни гроша, но снова и снова получал отказ: чернорабочих-роботов на борту хватало, а для должности получше у потомственного пахаря, по словам вахтенных, недоставало мозгов. О том, чтобы купить место не судне, не шло и речи: за билет заламывали такую цену, будто его брали не на провонявшую полынью посудину, которой давно пора на списание, а на роскошный круизный лайнер, где в его распоряжении будет отдельная палуба.
Парень уже отчаялся выбраться из родного болота на краю света, когда его нашло второе письмо от координаторов – на официальном голографическом бланке Порядка, но без подписи и данных отправителя. В тексте упоминались его наивные претензии на трек-машины и некий альтернативный способ облегчить жизнь степного народа. К короткому, сплошь из туманных намёков и недоговорок, посланию прилагалась инструкция, куда явиться и что сделать для получения детальной информации, если он по-прежнему неравнодушен к судьбе своих соплеменников. Ещё через два месяца торговец душами заключил первую в своей жизни сделку на продажу энергетического потока.