– Привычка спорить с самой собой, – Тата криво усмехнулась. Судя по свежей ранке на нижней губе и лихорадочному блеску в глазах, победа в этом споре далась ей нелегко.
Так они и продолжили это странное путешествие: Эшер чутко прислушивался к собственным ощущениям и пресекал любые попытки отклониться от курса, а Тата время от времени перечитывала своё послание вслух. Она развлекалась по полной и каждый раз декламировала текст с новой интонацией, лишь бы не скатиться до бездумного повторения. Эшер не мог сдержать улыбку, слушая её монологи, и это здорово помогало отвлечься от мыслей о бездне и о том, что ждёт его за горизонтом событий. Иногда он прерывал Тату, чтобы поделиться своими наблюдениями, а девушка усиленно делала вид, будто ей интересно – как много чёрных дыр здесь было в самом начале, сколько звёздных систем они успели сожрать и есть ли шанс, что в скоплении ещё остались планеты погибшей цивилизации – любая чушь, лишь бы не оставаться наедине с собственными мыслями.
Ациноникс летел сквозь космическое кладбище, и тёмные прорехи в ткани пространства больше не манили тайнами целой Вселенной, а казались разверзнутыми могилами. Эшер старался не смотреть на них, сосредоточившись на цели путешествия, и всё представлял себе форпост древней цивилизации, погибшей задолго до рождения человечества. Воображение рисовало монструозный механизм – гигантский орудийный ствол, выраставший прямо из центра планеты размером с Солнце. Когда фантазия разыгралась настолько, что он чуть не поверил в этот грозный образ, здравый смысл дал задний ход: если оружие окажется действительно большим, как они доставят его к границе обитаемой Галактики? Хорошо, если конструкторы снабдили его разгонными или хотя бы маневровыми двигателями, но что если пушка установлена на огромном космическом крейсере? Или оно вообще стационарное?
Размышления о габаритах оружия здорово пошатнули уверенность Эшера в успехе их предприятия, и, дабы не терзаться сомнениями в одиночку, он озадачил этим вопросом Тату. За минуту до этого девушка в очередной раз зачитывала своё сочинение – громко, нараспев, с надрывом, которому позавидовал бы сам старейшина Мактуб. И, похоже, театр одного актёра ей самой порядком надоел: Тата с готовностью переключилась на штурм потенциальной проблемы и принялась чертить на обратной стороне манифеста какие-то схемы. Пока она изобретала сферический тягач в вакууме, Эшер благодарил судьбу за то, что так и не высадил девушку в первом попавшемся космопорту – а ведь мог, и не раз.
Он рассчитывал пройти скопление за пару недель, если повезёт и на пути окажется чёрная дыра, которую можно использовать для гравитационного манёвра. Благодаря течению корабль намного опережал график, но Эшер отказывался покинуть кресло пилота или на время доверить штурвал девушке, хотя и смертельно устал. Он боялся, что цифровая копия синхронизированного сознания, выполнявшая роль автопилота, а тем более Тата не справятся с наваждением, и он проснётся по ту сторону горизонта… если вообще проснётся.
Спать хотелось умопомрачительно, до осоловелой тяжести в висках. Он вспомнил было про авторскую медитацию Брого Тума, двадцать минут которой перезагружали мозг и заменяли полноценный сон, но в лучших традициях торговца душами отрубился после пяти минут дыхательных упражнений – к счастью, Тата растолкала его, испугавшись раскатистого храпа. Дошло до того, что собственное тело Эшер начал воспринимать как неуклюжую, непослушную марионетку, а синхронизация с Ацинониксом казалась состоянием настолько естественным, будто последние двадцать лет он провёл в теле корабля.
Тата обижалась, что ей не доверяют корабль, но помогала чем могла: развлекала Эшера разговорами, тормошила и пичкала энергетическими капсулами, пока те не закончились. И совершенно серьёзно предложила прогуляться до ближайшего горизонта событий, чтобы как следует взбодриться. А когда, несмотря на все ухищрения, Эшер начинал клевать носом, Тата, добрая душа, трясла его и орала прямо в ухо: «Патрули здесь! Они догнали нас!». Но на пятый или шестой раз он только отмахнулся и, не открывая глаз, пробормотал:
– Скажи, пусть возьмут нас на буксир. А я пока посплю, – и, кажется, сладко всхрапнул.