Эшер согласился отнести камень на корабль при одном условии: когда Тата с ним наиграется, они вернутся на станцию и продолжат поиски. Девушка подозрительно легко согласилась и даже не стала придираться к словам, но когда они шли по прозрачному тоннелю между зданиями, она вдруг разоткровенничалась:
– Эш, спасибо тебе. Спасибо, что поверил мне, – тихо произнесла она. – И прости за кошек – дурацкая шутка. Я ведь заметила этот булыжник только потому, что существа из твоего сна искали что-то маленькое. Ты правильно всё сказал, после них могло что-то остаться, и это что-то проникло в твой сон. Из-за разрыва энерголинии с тобой Тум знает что творится, уж если кто и мог почувствовать этот след, так это ты, Эш. А я что могу знать? Тоже мне, нашлась истина в последней инстанции… Ну и вакуум с ними, с энерголиниями: ещё недавно человечество было уверено, что измерений всего четыре, современной науке известно почти два десятка, а что там на самом деле… – Тата многозначительно развела руками.
Она умолкла, заглядевшись на размытый силуэт корабля вдалеке и хмурясь собственным мыслям.
– А если честно, у нас просто нет выбора, вот и всё. Если это твоё оружие слишком большое или вообще стационарное, мы не сможем взять его с собой. А эта штука, она… я просто надеюсь, что она нам поможет, понимаешь? Может, это не само оружие, а его матрица, или источник энергии, или подсказка, как его найти…
– Всё может быть. Но как мы это проверим? – Эшер пожал плечами. Он вызвался нести куб, но переоценил свои силы, и теперь локоть противно ныл, обещая устроить ему весёлую жизнь. – Сомневаюсь, что в следующий раз мне приснится инструкция к нему.
– А на что нам Ациноникс? Для него гравитация во всех её проявлениях – всё равно что вода для рыбы. Как бы так исхитриться и напрямую подключить куб к кораблю, а? – её глаза загорелись азартом. – Если эта штука имеет хоть какое-то отношение к чёрным дырам, Ациноникс сможет это почувствовать, я уверена. А нет, так вернёмся и будем искать дальше. И всё равно, это наверняка что-то очень важное, раз для него построили отдельное здание. Может, они не хотели хранить эту штуку на базе или для неё нужны были особые условия, но почему? Неужели тебе ни капельки не интересно, что это такое?
Эшер неопределённо хмыкнул – не так представлял он себе инопланетное оружие, создающее чёрные дыры. А белый куб, не считая беспокойного барельефа на гранях, больше всего напоминал ему камень, которым в монастыре придавливали квашеную капусту в бочке. Послушники помладше на дух не переносили эту кислятину, а старшие давились ею с глубокомысленным видом: считалось, что до этого «деликатеса» нужно дорасти. Но в одном Тата права: если куб провоцирует хоть малейшее возмущение гравитационного поля, Ациноникс это почует. Эшер с содроганием вспомнил первые минуты за штурвалом в открытом космосе: потеря привычного восприятия пространства, паника и всепоглощающая беспомощность перед неведомой силой, которая пронизывает космос – перед гравитацией. Какие ощущения человеческому разуму подарит контакт с артефактом, способным создавать чёрные дыры из ничего, страшно было даже представить.
Обнявшись с кубом, Тата облазила каждый закуток, каждый технический люк и каждое вентиляционное отверстие на борту. Она сама не знала, что ищет, но ни признаваться в этом, ни сдаваться не собиралась. Кончилось тем, что девушка водрузила камень на приборную панель, увенчала его нейроинтерфейсом, а на саркастичное замечание о том, что там нечего синхронизировать с Ацинониксом, сердито шикнула и велела не мешать.
Ожидание затягивалось, и Эшер уже начал беспокоиться, какая очередная безумная идея тем временем зреет в её прекрасной головке: вдруг девушке приспичит раскурочить приборную панель? Но вместо этого Тата вдруг спросила, сможет ли он поднять пятьдесят килограмм.
– Сколько-сколько? – куб весил намного меньше, да и дотащил он его как-то до корабля – вопрос Таты поставил Эшера в тупик.
– Ох, ну ладно, пятьдесят пять. Ну, может, пятьдесят семь, – девушка покраснела до корней волос. – Чёрт, неужели так заметно?
Спустя десять минут Тата балансировала у него на плечах и пыталась запихнуть куб в брешь в корпусе Ациноникса, благо та находилась не слишком высоко. От пробоины почти ничего не осталось, так что девушке пришлось изрядно попотеть: Эшер придерживал её за щиколотки, а от звуков, доносившихся сверху, у него сердце кровью обливалось. Скрежетала обшивка, звенели натянутые словно струна провода – и без синхронизации он испытывал почти физическую боль при одной только мысли о том, что творится у него над головой.