– Может не… кхм… не надо? – ощущение было такое, словно девушка танцует у него на голове, а её абсурдная затея стала последней каплей в чаше терпения бывшего послушника. – Это бред какой-то…
На минуту возня наверху прекратилась, а потом раздался тихий, желчный голос:
– Самый умный, да? Есть идеи получше? – презрительно фыркнув, Тата уже спокойнее продолжила: – Я тоже не в восторге, но не вижу других вариантов. Ты видишь? Нет? Вот и молчи тогда. Это, – она похлопала ладонью по обшивке, – слабое место нашей птички. Ты чувствуешь его настолько остро, что эти ощущения перебивают твоё восприятие даже вне синхронизации и провоцируют фантомные боли. Ациноникс – не живое существо, даже если он умеет регенерировать, он не чувствует боли, потому что никакой боли нет, а ты чувствуешь, и ещё как. Сенсоры Ациноникса плюс твоё гипертрофированное восприятие – вот о чём я. Попробуй почувствовать эту штуку частью корабля, установить с ней связь, если получится. Да, ты прав – я страдаю фигнёй, но лучше хоть что-то делать, чем сидеть сложа руки и ждать, пока решение проблемы свалится на тебя с неба.
Эшер ничего не ответил – при всём идиотизме происходящего, Тата говорила разумные вещи. Оставалось терпеть, стиснув зубы, и надеяться, что её безумный план сработает.
– Меня только одно беспокоит: вдруг она расплавит корпус? – закончив работу, Тата в пятый раз проверила, надёжно ли куб сидит под обшивкой. – Вон какую базу они для неё отгрохали. Тут наверняка и охлаждающий контур, и гасители импульса, и ещё Тум знает что... Вдруг отдача просто вынесет Ациноникс?
– Может, сначала слезешь с меня, а потом обсудим?
Когда Тата, наконец, спустилась на землю, Эшер, потирая затёкшую шею, указал в сторону купола, где они нашли куб:
– Вокруг него ничего нет, видишь? Все трубы ведут к большому зданию. Думаю, ты права, никакой генератор и никакой охлаждающий контур не потянут такое – никакой из того, что мы можем вообразить. Скорее уж это дата-центр: должны же они были отслеживать движение Червя, рассчитывать траекторию и всё в таком духе. Не переживай, я не собираюсь стрелять, пока не буду уверен, что эта штука нас не прикончит.
«Если она вообще хоть что-то умеет делать», – добавил он про себя. Рассуждения Таты выглядели логичными, но кто их знает, этих древних – может, они молились на этот камень… или даже на военной базе не могли жить без квашеной капусты.
После короткого, но бурного спора девушка уступила Эшеру право первым попытать удачу: Тата понимала, что у него больше шансов на успех, но боялась, что чрезмерной осторожностью он загубит дело. Эшером же двигал иной мотив: он знал, каково это – принять на себя боль Ациноникса, и не хотел подвергать опасности Тату. Если что-то пойдёт не так… пусть это случится с ним.
Первое, что он почувствовал после синхронизации – инородное тело в правом боку. Тата постаралась на славу: обшивку будто распирало изнутри, а края пробоины горели огнём. И тут Ациноникс словно взбесился: он попытался исторгнуть куб из своего тела, избавиться от гнусной занозы – ещё минута, и ему бы это удалось. Должно быть, манипуляции Таты пробудили к жизни какой-то защитный механизм – вспыхнуло поспешное предположение на краю сознания, но Эшер уже переключил всё внимание на взбунтовавшийся электронный мозг.
«Стоп! Хватит! Эта штука может быть нам полезна! Не просто полезна, а необходима, жизненно необходима! – удерживая синхронизацию неимоверным усилием воли, внушал он. – Мы просто посмотрим, что это… а если там ничего нет, я сам вырву её!».
Но чем яростнее корабль отторгал чужеродную материю, тем яснее Эшер понимал, что борется не с Ацинониксом, а с самим собой – с неверием в то, что куб связан с оружием. Сломить собственный скепсис оказалось куда сложнее, поэтому он пошёл на хитрость: попытался убедить себя, что находка Таты – конечно, не само оружие, но действительно нечто важное, а может и полезное. Кто знает, вдруг этот куб поможет им осуществить задуманное или вообще подскажет другой путь, о котором Тум и не подозревал?