«А действительно, что это?» – в синхронизированном сознании одержало верх любопытство. Ациноникс перестал сопротивляться, и вдвоём с Эшером они заглянули внутрь белой коробки.
Внутри не оказалось ничего. Хотя, с тем же успехом там могло быть всё – по ощущениям, в абсолютных величинах никакой разницы между этими двумя крайностями не было, а в том, что куб оперировал величинами именно абсолютными в масштабах бесконечномерной Вселенной, сомневаться не приходилось. Эшера затянуло в воронку ослепительно-белого света, где всё время мира сжалось в тысячную долю секунды. Он бесконечно долго падал сквозь время и пространство, сквозь воспоминания и воплощения прошлые и будущие, одновременно переживая бесконечную череду перерождений и смертей. Рядом с ним в вихре света падал и в смятении жалобно скулил Ациноникс, а точнее одно из его множества воплощений – зверь, в котором причудливо смешались черты самых разных животных, но который (Эшер откуда-то знал наверняка) был намного старше всех прародителей земной фауны.
Но в этом ревущем, бушующем нигде и везде был не только ослепительный свет протоматерии. Здесь слились воедино прошлое и будущее Вселенной со всеми его вероятностями, но Эшера так болтало и крутило, что рассмотреть хоть что-то не представлялось возможным. И всё-таки разум зацепился за фантом белого куба – артефакта, чья история началась задолго до зарождения жизни на Голубом Безмолвии. В потоке образов он успел выцапать всего несколько сцен, но и этого хватило, чтобы оценить масштабы их с Татой невежества:
белый камень с рунами-фракталами на гранях археологи Голубого Безмолвия находят в потухшем кратере на планете возле умирающей звезды;
учёные находят ключ к тайне инопланетного артефакта, и в космосе, на экспериментальном полигоне доселе невиданных масштабов одна за другой расцветают чёрные дыры;
– наивно и глупо предполагать, что такая технология нуждается в источнике энергии, охлаждающем контуре или другой примитивной чепухе!
явление Червя и тысячи лет в режиме ожидания, пролетевшие незаметно – не в первый и не в последний раз куб предают забвению.
Сцены пронеслись перед ним в один миг, и этот краткий миг превратился для Эшера в застывшую вечность. Он страстно желал узнать больше, но сам не заметил, как выпал из водоворота образов и провалился в бездонную тьму.
Возвращение к реальности в обществе Таты давно стало хорошей приметой. Вот только на этот раз девушка лупила Эшера по щекам так усердно, что рисковала отбить ладонь. Он потерял сознание всего минуту назад, но Тата успела насмерть перепугаться, обвинить во всём себя; добежать до шлюза с идеей, что надо немедленно вытащить куб из Ациноникса; вспомнить, что она сама ни в жизни не достанет до пробоины, и вернуться обратно в рубку. Но теперь, поймав на себе взгляд Эшера, неожиданно отрешённый и умиротворённый, она похолодела от ужаса: что если его разум остался где-то там, в бездне неизведанного, в которую она самолично заставила его заглянуть?
– Эш, ты здесь? Скажи что-нибудь! – девушка нервно всхлипнула. – Вернись, Эш! Ну пожа-а-алуйста, вернись!
– Да здесь я, здесь. Я в порядке. Там… – бывший послушник не находил слов, чтобы описать увиденное, но с этим придётся как-то смириться. Главное, что он пережил этот опыт… нет, пережили они оба – Эшер и Ациноникс, теперь в этом не оставалось никаких сомнений. – Ты была права: это оно, оружие. Думаю, смогу разобраться, как оно работает. А ты молодец, что догадалась, нет, правда молодец. Я бы никогда не подумал на этот камень. Тебе никогда не хотелось, ну не знаю, податься в науку? Уверен, учёный из тебя получится не хуже, чем переговорщик, – Тата зарделась и расцвела в улыбке, окончательно убедившись, что с ним всё в порядке. – Ну что, домой?
После короткого прощания с Голубым Безмолвием и его луной, Ациноникс лёг на обратный курс. На предложение сказать пару слов над братской могилой безымянного народа Тата смутилась и возразила, что на Земле так провожают в следующую жизнь, а в их случае подобные церемонии вряд ли будут уместно. Эшер не стал спорить и мысленно попрощался с планетой, а существам из своего сна пообещал, что артефакт, который не предотвратил гибель их цивилизации, поможет спасти человечество. Вряд ли призраки его услышали, но теперь он хотя бы не чувствовал себя мародёром… И всё-таки в глубине души Эшеру хотелось верить, что он сдержит слово, и тогда их жертва не будет напрасной.