Попытка отобрать нейроинтерфейс силой с треском провалилась – всё-таки разные весовые категории, зато Эшер пригрозил запереть девушку в каюте, если она снова полезет драться. В бессильной ярости Тата нарезала круги по рубке, запустив пальцы в волосы, и бросала на Эшера испепеляющие взгляды. Но он только играл желваками и молчал, исполненный решимости поквитаться с Порядком за всё: за ложные обвинения и космическую тюрьму; за Пьетро Эрмина, которого ему пришлось бросить на Амисе; за дыру в правом борту и охоту, которую открыли на бывшего послушника ищейки Порядка.
– Нет. Сегодня мы не побежим.
Он напряженно наблюдал, как сокращается расстояние между Ацинониксом и преследователями, пока сердце вело обратный отсчёт – десять, девять…:
– Запасы на исходе, в скоплении нам их не пополнить. Если Порядок и дальше будет гонять нас по всей Галактике как крыс, останется забиться в какой-нибудь тёмный угол и сдохнуть от голода. Может, мы и проиграем, но не так, нет. Не так и не сегодня. Сегодня мы дадим бой.
– Да какой, к чёрту, бой, дурак ты несчастный?! Они же нас числом задавят! – взвыла Тата. – Да они нас…
– Успокойся. И помолчи немного, ладно? Мне нужно сосредоточиться, – перебил её Эшер, чем привёл в ещё большую ярость. – Пусть численное превосходство за ними, но нам есть, чем ответить. Разгоним эту орду, возьмём в заложники грузовое судно и обменяем на провизию. А потом займёмся планом Тума. Но сейчас… пойми, Тата, больше некуда отступать.
Эшер развернулся к противнику правым бортом и сосредоточился на трёх серебристых точках. Ациноникс забеспокоился, когда он начал окольными путями подбираться к артефакту, по очереди перебирая системы корабля и прощупывая все возможные каналы связи с кубом. Патрули двигались рывками, по ломаной траектории –знали наверняка или подозревали, что беглецы вооружены, и пытались помешать чёрному звездолёту прицелиться. Вот только они недооценили противника: не целясь, Эшер мог одним выстрелом пустить в расход весь флот Порядка. Но он хотел лишь устроить демонстрацию огневой мощи, а не превращать стычку на границе в массовую казнь.
К тому времени пробоина в правом борту затянулась, и только крохотное пятнышко белело на чёрном, матовом боку звездолёта, окружённое зарубцевавшимся металлом – если не знать, где искать, и не заметишь изъяна. Но под обшивкой провода плотно, словно кокон, опутывали артефакт, до поры до времени дремавший в глубине синхронизированного сознания. И теперь Эшер ласково поглаживал смертоносную жемчужину, пробуждая от тысячелетнего сна, и перебирал в памяти всё, что знал о ней: рассказы Тума про оборону Голубого Безмолвия; лунная база и галерея с искривлённым пространством, которую построили специально для куба; сцены прошлого в водовороте памяти Вселенной. Он верил, что ключ к инопланетной технологии у него в руках, а точнее в голове, надо только понять, как подступиться к творению древних. Вот только у лучших умов Голубого Безмолвия на это ушёл не один десяток лет, а у него на всё про всё – пара минут, не считая двух с половиной недель, пока Эшер с Ацинониксом старательно игнорировали сам факт существования артефакта. Одно он знал наверняка – привычная, человеческая логика не сработала в прошлый раз, не сработает и в этот.
Закрыв глаза, он полностью переключился на восприятие Ациноникса. Чёрная дыра ненасытно гудела где-то совсем рядом; три серебристые точки, рассредоточившись, неумолимо приближались. Сеть из патрульных кораблей маячила на границе видимости, недвусмысленно намекая, что в обитаемую часть Галактики беглецам вход заказан. А в правом боку, под обшивкой пробуждалась неведомая сила, заключённая древними инженерами в белый куб с причудливым узором на гранях – ворчливо и неохотно, как и всякий, кого бесцеремонно потревожили во сне, артефакт откликался на зов пилота.
Эшер чётко представил точку пространства, где должна появиться чёрная дыра – между Ацинониксом и патрулями, чтобы преградить им путь и в то же время дать шанс убраться из зоны поражения. Он целился чуть в сторону, чтобы наверняка не задеть корабли и оставить им пространство для манёвра. Глубоко вдохнул, мысленно приготовился дать бой врагу и медленно выдохнул – в этот самый миг всё и случилось.
Не последовало ни выстрела, ни отдачи; ни Эшер с Татой, ни Ациноникс ничего не почувствовали. Куб не плевался смертоносными зарядами или сгустками энергии, а по-прежнему лениво реагировал на токи под обшивкой корабля. Но в точке пространства, которую секунду назад рисовал в своём воображении Эшер, возникло чёрное зерно, такое маленькое, что невозможно заметить невооружённым взглядом. А бывший послушник и не видел его, зато почувствовал, да так, что гравитационный удар на мгновение оглушил их с Ацинониксом. Всего мгновение зерно сохраняло форму, а потом сжалось в точку, которую сменил быстро растущий сгусток тьмы – словно чернильное пятно расплывалось на холсте космоса. Корпус корабля загудел от ударной волны: казалось, не чёрная дыра рождается прямо у них на глазах, а пространство вокруг стремительно съёживается и стягивается к ней.