– Эшер, с возвращением! Или – в таком случае прошу извинить меня за фамильярность – лучше обращаться к тебе «господин Тум»? – раздался у него в голове знакомый голос. Он звучал приглушённо, словно сквозь стену, иногда прерывался, но, без сомнения, принадлежал офицеру Крассу – тому самому, что расследовал дело человека без прошлых жизней, дважды позволил ему сбежать из-под колпака Порядка и, надо думать, готов был придушить бывшего послушника голыми руками.
– Я – не – Брого – Тум! – отчеканил Эшер, мысленно припечатывая каждое слово тумаком по лицемерной физиономии координатора.
По крайней мере, ясно одно: либо агенты не добрались до старейшины Мактуба, либо не поверили байке о торговце душами. И то, и другое Эшеру на руку, но раскрывать карты раньше времени он не собирался – возможно, Красс именно этого и добивается. Так что он твёрдо решил не поддаваться на провокации и держать язык за зубами, пока не поймёт, какую линию поведения выбрать.
– Разумеется! Как будет угодно, – покорно согласился Красс, словно это не являлось главным пунктом обвинений против бывшего послушника. – Твоё возвращение, Эшер, заметили даже на Земле: должен признать, это было впечатляюще, я бы даже сказал грандиозно. На такой эффект ты и рассчитывал, не правда ли? И я даже не спрашиваю, откуда у тебя эта технология: в архивах Порядка хранятся записи зондов, которые побывали по ту сторону скопления. Их послал Брого Тум в рамках миссии Порядка по поиску инопланетной жизни, но не буду повторяться – ты наверняка знаешь эту историю. А я знаю, что вы вернулись из того же сектора, что и зонды. Зайти дальше, при всех достоинствах гм… вашего корабля, вы бы не успели чисто технически, – в его голосе проскользнуло глухое, мстительное раздражение. – Кстати, этот корабль представляет большую ценность для Порядка и поначалу вызвал некоторые разногласия между мной и коллегами из департамента разработки. К счастью, в этом вопросе мы быстро достигли консенсуса: плюс в том, что всегда можно собрать новый прототип.
В словах Красса не прозвучало угрозы – о нет, лишь сухая констатация факта, но у Эшера внутри всё похолодело. Он до последнего надеялся, что патрули получили приказ вернуть прототип на базу в целости и сохранности и поэтому не станут стрелять на поражение. В ценности своей скромной персоны aka Брого Тум он сильно сомневался, но распылить на атомы собственное детище, совершенное и непревзойдённое творение лучших инженеров Порядка – такого от координаторов он не ожидал. Так вот для чего те трое пошли в атаку – проверить, сможет ли Ациноникс дать отпор; а значит, они с самого начала были пушечным мясом. При мысли об этом волна отвращения и ненависти к Порядку и к Крассу в частности захлестнула Эшера, так что он потерял контроль над синхронизацией и чуть не разорвал контакт, но в последний момент взял себя в руки.
– Полагаю, мы друг друга поняли, – не дожидаясь ответа, продолжил Красс. – Впрочем, выбор, как всегда, за тобой. Хотя… твоя спутница ведь имеет право голоса, ты так не считаешь? Всё хотел спросить, зачем тебе эта бедная девочка? Тата – так, кажется, её зовут. Она хотя бы понимает, во что ввязалась? Сомневаюсь, – он тяжко вздохнул. – Безупречная репутация на протяжении последних двух десятков жизней, безукоризненная! Ни в чём противозаконном или сомнительном с начала эпохи Потока замечена не была. Обычная, я бы даже сказал заурядная личность, и тут на сцене появляешься ты… Думаю, на первый раз мы сможем закрыть глаза на этот бессмысленный акт протеста, если, разумеется, в течение следующих трёх часов она добровольно сдастся в руки закона.
Красс взял паузу, чтобы собеседник смог обдумать его великодушное предложение, но Эшер только скрипел зубами и твердил себе: «Молчи! Молчи!».
– Уверен, то, что бедняжке пришлось пережить по твоей вине – само по себе достаточное наказание. Или ты хочешь использовать её так же, как использовал Пьетро Эрмина? Эгоистичный, избалованный ребёнок, сколько горя принесли бедным родителям его сумасбродные выходки… Искренне им соболезную, но после Амиса мальчишка понёс заслуженное наказание, – скорбный тон, которым Красс произнёс последние слова, бил по оголённым нервам, так что хотелось до хрипоты кричать в ответ: «Ты лжешь! Лжешь!».
К тому времени Тата окончательно пришла в себя и сидела на полу, обняв руками колени, и с подозрением поглядывая на Эшера. Видок у него, надо думать, был тот ещё, и девушка никак не могла выбрать, переживать за него или сердиться. Заметив её пристальный интерес, Эшер попробовал вывести собеседника на громкую связь, если она вообще было на мостике. Он зря беспокоился: послышалось тихое потрескивание, невидимые динамики пару раз квакнули, а потом над приборной панелью возникла голограмма кабинета – плотная, почти осязаемая, и только цветопередача подвела: трёхмерное изображение состояло из тех же сиреневых точек, что и все визуализации Ациноникса. От неожиданности Эшер резко подался назад: он бывал этой комнате и хорошо запомнил картину с шахматной доской на дальней стене, а значит главная крыса решила отсидеться в норе, пока тысячи рядовых агентов рискуют жизнью на границе.