- Как успехи?
Рихтер помотал головой.
- Пока никак. Но мы оцепили периметр, поэтому, скоро мы его найдем.
- Коммандер, - обратился к нему Харальд, неуверенный в собственном решении. - Вы уверены в том, что видели? Говорят, он стал, как Шмит.
- Уверен. И пока его не нашли, тревогу не снимать. Вот, почему, так важно действовать быстро. Понимаете?
- Разумеется, - Харальд оглядел солдат, те внимательно рассматривали землю под ногами. Если доктор здесь, они его найдут. - Я слышал, Камински сделал открытие, - сказал он, меняя тему. - Если это, действительно, так, это поможет избежать подобных инцидентов в будущем. - Это была правда - из лаборатории, последнее время, новости шли одна за другой. Даже скупой на эмоции Томас Фреке выглядел сияющим. Разумеется, всё это были только слухи. Харальд собирался поговорить с Криге, обсудить детали, но теперь, этого, кажется, не произойдет. Придется говорить лично с Камински.
- Даже, если это так, было бы неплохо получить ответы как можно раньше - произнес Рихтер. - Криге был одним из нас. Нельзя его терять.
- Мы его ещё не потеряли.
Взгляд Рихтера ясно говорил о том, где он видел мнение лейтенанта. Он уже собирался ответить, как раздался крик одного из солдат. Кричал прапорщик Эммануэль Циммер, человек, бывший вторым по старшинству после лейтенанта.
- Коммандер! Тут кое-что есть!
Рихтер направился к нему, его плащ зловеще развивался за спиной. Остальные шли позади него, карабкаясь по скалам.
- В чём дело?
- Он, похоже, был здесь. Мы нашли какую-то пещеру.
- Но сейчас-то его здесь нет?
- Никак нет, коммандер. Но внутри... вам, лучше, самому взглянуть. Если он болен... боюсь, его уже не излечить.
- Вы о чём? Объяснитесь!
- Там внутри лежит всякое, - лицо Циммера было бледным. - Трупы. Трупы животных. Разложившиеся.
- Значит, Криге чувствует себя хуже, чем нам казалось. Не думал, что кто-то мог зайти так далеко, как ваш капитан Шмит. Мы не знаем, на что способны люди, вроде них. Поэтому нужно быть предельно осторожными, ясно?
На какое-то мгновение прапорщик задумался.
- Так точно, коммандер. Конечно.
Позади него Харальд наблюдал за парой человек, которые подошли к краю скалы и смотрели вниз. Трудно было разглядеть, но, насколько позволяло его зрение, в скале зияла дыра, достаточная, чтобы в ней поместился человек.
Взяв у одного из солдат факел, Рихтер сунулся внутрь. Позади него в нерешительности замерли Метцгер и Зайлер. Никто не обратил внимания, что последний член их группы, Ганс, куда-то исчез.
5
Парень стоял в тени и наблюдал, как они осматривают его Думательное Место. Ему хотелось накричать на них, заставить уйти, но он не мог. Приходилось прятаться.
- Господи, - послышался голос лейтенанта. - Да, что здесь такое?
Они с нескрываемым отвращением ходили среди его вещей. Они не понимали, а он не мог объяснить.
Прапорщик Циммер остановился около Ганса-младшего. Он взял тюленя за брюхо и попытался поднять, но тот не сдвинулся с места. Его внутренности вытекли и приклеили тушу к трости. После нескольких безуспешных попыток, солдат отпустил тюленя и тот снова насел анальным отверстием на палку.
В другом конце пещеры Дитрих осматривал коллекцию птичьих останков. Лейтенант взял пальцами крыло и тут же отбросил его в сторону. Ганса затрясло от гнева. У него заняло очень много времени насадить крылья и головы на нитку, а он срывает их и швыряет в сторону.
Рядом с Дитрихом стоял Борис. Он никогда не показывал ему Думательное Место и теперь внимательно следил за его реакцией. Он, хотя бы, относился ко всему с уважением. Не как остальные. Не как Дитрих.
Гестаповец осмотрел птиц и, кажется, узнал что-то. Он нашел оранжевый клюв, о происхождении которого был прекрасно осведомлен. Вместе с Гансом они часами мастерили ловушку для пингвина и, когда она сработала, Борис нашел в кровавом месиве клюв и забрал его себе. Когда коммандер устроил проверку, он отдал его Гансу на сохранение и теперь нашел его здесь.
Ему стало стыдно. У клюва не было имени (это же просто клюв), но Борис, казалось, совсем не обращал внимания на тех, у кого оно было в этой пещере. На Лукаса и Фридриха он даже не посмотрел. Не посмотрел он и на Иисуса - птичку, которую он вытащил из Скользких Штук. Иисус так и висел, пришпиленный к стене, словно, личный трофей Ганса. Остальные его друзья были просто животными, но Иисус... он же был чёрным.