— Толком тебе кто надо объяснит. Заходим, воин.
Блиндаж у Кормухина получился, как впрочем и все остальное кроме отношения к бытовому зароастризму и веганской шаурме, однозначным. Солидным и без подвохов. Два узких и длинных окошка смешивали подземную тьму с белым светом. Потолок и стены в свежих и духовитых досках. На полу мягкий упругий лапник и вместо комариного писка тихий и узорчатый джаз из синей таблетки-колонки. Но столе электрический самовар в полведра со скрепными граненными в подстаканниках, пачка рафинадного сахара и терикончик из горловской маковой сушки в глубокой и почти бездонной супнице. А по бокам всего этого натюр не морта война сидела и мир охраняла. Только теперь Генка Ешкин начал понимать, что дело может получиться серьёзным. На фронте именно эти ребята отвечали за громы и молнии. Свои и чужие.
— Спецназеры. — определил верно Генка.
— Есть такое. — весело отозвался один из спецназовцев. Молодой и бесконечно рыжий.
— Я Чума. Это самовар. А это… — рыжий подвинул самовар. — Это Шарон.
— Присаживайся, Гена. — сказал Шарон. Низенький, квадратный и с неожиданно зелеными и трудными глазами. Гена присел на лавку у стены. Рядом с ним сел Кормухин. Вытянул с удовольствием левую ногу.
— А? — спросил Кормухин. — Что скажете, товарищи офицеры? В масть?
— В какую такую масть? — заволновался Гена. — Чего темните? Если есть что, говорите. Нет, так я пошел. Мне за БК ехать, а потом кухня.
Шарон потянул вверх клапан нагрудного кармана. В ладони у него оказался пластиковый прямоугольник. Что-то вроде водительского удостоверения. Шарон посмотрел на Гену, потом на пластик. Сказал.
— Да. Есть в этом что-то.
— Так и я об этом. — поддержал Кормухин. — Я как только увидел сразу про тебя Гена подумал. Как надо похож. Там негр и здесь… — майор довольно и нежно ткнул Генку кулаком в район печени. — На всю бригаду один Майкл Джордан и мне попался.
Шарон передал пластик Чуме, тот Кормухину, а майор вложил его в тяжелые крестьянские Генкины руки.
— Это, Гена. — Шарон открыл самоварный краник. Плеснул кипятка в стакан. Отпил немного и продолжил.
— Значит, это американец. Вроде как, если мой Лэндан всё ещё изэ кэпитал. Абедайя Стар из города Гари штат Иллинойс. Про что жил, об чем дышал нам не ведомо. Знаем, что вчера его соседи ваши из 22-го полка того этого.
— Думал, как в Резидент Эвил будет. — улыбнулся Чума. — Запасная жизнь.
— Прям реально тупые. — согласился майор Кормухин. — В Курдюмовку на сафари? Дикий, дикий народ. Я вот чем больше таких вижу в горизонтальном положении, вообще у меня все ясно становится. В политическом смысле. Чтобы народ нормальный получился, он должен по щам получить хорошенько. Подняться после этого. Опять по щам и опять подняться. Тогда это реально народ, а не фигня на арахисовом масле как Соединенные Штаты Америки. Где мозги? Над Курдюмовкой решили доминировать? Курдюмовка их пережует и выплюнет. На то она и Курдюмовка.
— Ух ты. — восхитился Чума. — Вам, товарищ майор, на Первом канале выступать. С экспертным мнением.
— Мне не надо. У меня работа есть. — майор Кормухин потянулся за тростью и после упреждающего мелодичного звука сказал. — Как договаривались, хлопцы. Вы Генке всё объясните, но решение за ним. У меня и так и сяк мысли виноватые в голове костры рябины жгут.
— Да там делов то, Ген. — Чума забрался веснушчатой рукой в супницу. Выбрал одну ему известную правильную сушку и, подбросив вверх, поймал ее крепкими и белыми зубами. — Хруп, хруп и всё.
— Ты джихад-мобиль водишь? — спросил Шарон Ешкина.
— Я всё вожу. — сказал Гена. — А что это?
— Тойота пикап. Трофейный.
— Праворулька, что ли?
— Ага.
— Не вопрос. А делать то что?
Шарон переместился на лавку. Замкнул Генку между собой и Кормухиным.
— Мы бы и сами справились. Но вот некомплект у нас неожиданно случился. Старшой наш Николаич на больничке, а дело делать надо. Суть такая. Одеваем трофейные комки и броники садимся в трофейный пикап и едем трофеить одну трефную немецкую гаубицу на резиновом ходу.
— Всего-то? — недоверчиво спросил Гена.
— Ага. — подтвердил Шарон.
— Я то думал, что-то реально опасное. — сказал Ешкин. — А это… Когда выдвигаемся?
— Вот это малорик. — похвалил Чума. — Я как тебя увидел, сразу понял наш человек. Кровь штурмовая. Ты откуда, Гена?
— Из Шахуньи.
— Это понятно. В России где живешь?
Генка ломаться не стал. Обижаться тем более. Он вообще не обижался. Жизнь так заставила.
— Нижегородская область. Город Шахунья.