Он хотел ее погубить. Разрушить. Уничтожить наслаждением.
Он довел Кору до второго оргазма, затем третьего, удерживая вертикально, когда ее колени начали подламываться.
— Еще раз, — хищно пообещал он, шепча слова ей на ухо, когда девушка громко всхлипнула и вздрогнула. Она была такой влажной, его пальцы легко скользили, уговаривая и настаивая. — Я люблю ощущение, когда ты кончаешь, сжимаясь вокруг меня.
Ее полуоткрытые губы шевельнулись в молчаливой мольбе.
Этого было достаточно. Он почувствовал дрожь, мягкий трепет глубоко внутри, оборвавшийся каскадом ощущений, пока она сжимались вокруг него так сильно, что его зрение помутилось. Хриплые нотки в ее севшем голосе толкнули его через край.
— Эш-вин…
Его имя.
Жаждущая и нуждающаяся, такая же, как и он.
Когда ослепляющее удовольствие немного поблекло и ее содрогания чуть успокоились, он осторожно вышел, помня о том, что малейшее движение вызывало всхлип.
Она чувствовала себя без костей, когда Эшвин поднял ее на руки. Он удерживал ее на весу достаточно долго, чтобы сдернуть пыльное покрывало, отбросив его в сторону.
Простыни оказались блаженно чистыми и прохладными под их перегретой кожей. Koрa перекатилась к нему, как будто по наитию ища его объятий, и это было даже лучше, чем оргазм. Эшвин притянул девушку к себе и нежно погладил волосы, все еще пытаясь отдышаться от сумасшедшего марафона.
В конце концов, она приподняла лицо с его плеча и посмотрела через комнату.
— Ты знаешь… ванна выглядит достаточно большой для двоих…
Он представил себе это — Кора, мокрая и в мыле, гладкая кожа скользит по его, в то время как он удерживает ее в ловушке объятий неподвижно на месте и слегка покачивается лишь только для того, чтобы сделать ее еще более дикой и необузданной. Когда-нибудь он обязательно воплотит это в реальность и посмотрит, как долго сможет удерживать ее на самом краю, и как изумительно она разлетится на миллион осколков, когда он, наконец, позволит ей кончить.
Его член напрягся.
Девушка потерлась об него с хрипловатым смешком.
— В самом деле?
Эшвин схватил ее за бедро в молчаливом предупреждении. Если Кора продолжит извиваться слишком сильно, он в конечном итоге разложит ее на животе прямо здесь, или, возможно, перекатится на спину и натянет ее на себя сверху. Она будет прекрасно смотреться верхом на нем, когда влажные волосы взъерошены жадными пальцами, кожа все еще розовая от ее последнего оргазма, а глаза дурные и остекленевшие от удовольствия.
— Ты знаешь, — пробормотал Эшвин, — существует высокая вероятность того, что ты получила повышенную выносливость вместе с улучшенной генетикой. Мы должны проверить эту теорию. Более основательно. — Мужские пальцы нырнули вниз, пробравшись между бедер, и начали мягко подразнивать чувствительные складочки в глубине. — Экспериментальное обоснование теории является приоритетной задачей.
— Для науки, — кивнула она, ехидно посмеиваясь.
— Конечно. А какие еще могут быть рациональные причины, чтобы сделать это?
— Забавно, я могу подумать только об одном. — Шаловливая ладошка задела его бок, пробежавшись по ребрам. — Тук-тук.
«Тук-тук» было их шуткой. Малхотра все еще помнил первый раз, когда она попыталась рассказать ему одну. Как давно это было — казалось, в другой жизни. И он был другим.
— Кто здесь?
Ножка медленно двигалась вверх по его ноге, мягкие пальцы начали поглаживать напрягшийся член.
— Бу-у!
— Кто такой Бу?
— Не плачь, вояка. — Кора закинула ногу на него, толкнула в плечо и вытянулась сверху. — Это не так уж плохо.
Потребовалась секунда, чтобы осознать нелепость игры в слова в этот момент. И тогда Эшвин сделал то, чего никогда раньше не делал в своей жизни.
Он рассмеялся.
Смех начался глубоко в его груди, и от этого стало немного больно. Он попал в горло и вышел легким кашлем, почти шипением. Это было настолько абсурдно, что случилось снова, и, как будто поврежденная электрическая цепь, наконец, замкнулась, он уже не мог остановиться.
Koрa смеялась вместе с ним, обхватив его лицо обеими руками.
— Видишь? У тебя все в порядке!
Только потому, что она научила его. Потребовались годы, начиная с той первой шутки, чтобы научиться смеяться.
Научиться любить ее так, как она того заслуживала, могло стать целью всей его жизни.