Внимание Эшвина привлекло движение со стороны дворца. Марисела и Koрa медленно двигались в сторону лужайки, держа друг друга за руки.
Платье Мариселы, ослепительно-белое в угасающем солнечном свете, было таким же тщательно продуманным выражением смирения, как и у ее брата. Почти никого не беспокоило, что белая ткань так легко впитывала пыль и грязь Секторов.
Никого, кроме принцесс.
Koрa была одета более небрежно. На ней были потрепанные джинсы с прорехами на ногах, сквозь мелкую белую бахрому дразняще проглядывала голая кожа. Рукава скромной черной блузки заканчивались чуть ниже локтей.
Когда-то она носила белый хрустящий халат поверх неброской рубашки и брюк. Иногда она была единственным источником чистоты, которую он видел в течение долгих изнурительных недель. Он сидел в кабинете санчасти, его тело саднило от синяков и побоев, и он чувствовал, как ни странно, отстраненное облегчение оттого, что ее жизнь была комфортной и достаточно безопасной, чтобы позволить идеально белый халат.
Вот так это началось. Его… навязчивая идея. Его одержимость. Далекое, странное утешение.
Он не замечал предостережений, пока не стало поздно, и недоступное не стало привычным. Пока облегчение не сменило ожидание.
На этот раз он будет более осторожным.
Две прислужницы Храма отделились от группы девушек и перехватили принцесс на полпути. Koрa рассмеялась, и, закрыв лицо руками, повернулась.
Черная блузка, казавшаяся такой скромной спереди, полностью обнажала спину. Ткань собиралась на хрупких плечах и перекрещивалась низко на бедрах, оставляя линию позвоночника открытой.
Но не обнаженной.
Яркий, красочный орнамент извивался по ее спине — изящно переплетающиеся ветви с острыми шипами и ярко-красные розы, цветущие среди них.
Он проследил взглядом узор, от маленькой попки до уязвимого затылка и обратно, вниз, несмотря на возникшее ощущение боли — словно тату-игла вонзалась в его череп.
Слабое место в программе рекалибровки и режиме кодирования Базы. Взгляд на Koру причинял страдание, но боль никогда не была надежным сдерживающим фактором, не для солдата Махаи…
Но он все равно должен перестать смотреть. Потому что он был осторожен.
Он заставил себя отвести взгляд, и боль ослабла. К сожалению, ее быстро заменил острый привкус недовольства, когда он заметил Гейба, присоединившегося к принцессам и смотрящего на Koру чрезмерно фамильярно.
Гейб присвистнул.
— Розы вдоль позвоночника от Дэл. Правильный выбор.
Даже Дикон смотрел за тем, как прислужницы поздравляли Кору, восхищаясь ее татуировкой.
— Заставляет задуматься, не так ли?
— Интересно, о чем? — спросил Эшвин.
— О том, что она видит в Koре, — Гейб обосновался на скамейке рядом с Эшвином и повернул голову к Храму. — Дэл видит людей. Я не знаю, является ли причиной обучение или психология, или что-то еще, но она чувствует истинную сущность человека. Или предназначение, кем он может стать.
— И розы что-то означают?
— Они для людей, которые борются против темноты, имея дело в жизни, а не в смерти. — Гейб снова взглянул на Koру. — У меня есть кузина с розами на спине. Она провела последние пятнадцать лет, воспитывая сирот из других Секторов. Это тяжелая битва. Уступать цинизму и мести очень легко. Но надежда? Надеяться значительно труднее.
Не для Коры.
Эшвин сильно бы удивился, если бы узнал, что женщина знала что-то, кроме надежды.
— Тогда ей это подходит.
Марисела смеялась, когда они с Koрой достигли костра, порывисто пылающего огнем.
— Дикон, — сказала она с притворной строгостью, — ты не танцуешь?
— Нет, — его черты смягчились в редкой улыбке, когда он отставил пиво и встал.
— Поможешь мне это исправить?
— Охотно!
Koрa ухмыльнулась вслед ушедшей парочке, потом засунула руки в задние карманы джинсов.
— Добрый вечер.
Эшвин склонил голову.
— Доктор Беллами.
Он пожалел о формальности, когда Гейб улыбнулся.
— Koрa, мы просто залюбовались твоей татуировкой. Поздравляю!
Она покраснела.
— Спасибо, но хвалить в действительности нужно Дэл.
— Вас обеих есть, за что похвалить, — Гейб встал и указал на место рядом с Эшвином. — Могу я предложить тебе выпить?
— Нет, спасибо, не хочу.
Гейб сжал ее плечо, прежде чем покинуть их. Эшвин посмотрел ему вслед, воображая, как ломает ему пальцы. Не все, только мизинцы. Они хрустнут так легко, да и кому, в сущности, они нужны…