Кора не должна была существовать. Искусственный стресс причинял столько страданий, что это свело первое поколение целителей с ума. Дети из поколения Коры исчезли. Специалисты Базы были не лучше убийц — проведение экспериментов было эквивалентно настоящему убийству. Когда они получали ресурсы, но не получали результатов, то просто утилизировали расходный материал.
Эшвин всегда считал, что все эксперименты по интернализации были прекращены.
А потом он встретил Кору…
Ее глаза были дикими. Лихорадочными. Даже прижатые к груди руки дрожали. Боль неудачи и потери просочилась в нее, как яд. Эшвин обхватил девушку за бедра и привлек к себе, усадив на колени. Тесно прижал и притянул ее голову к своему плечу.
Потом крепко обнял и попросил:
— Расскажи мне.
— Я не знаю, как это прекратить, — ее голос дрогнул. — Я просто не могу остановить все это в моей голове. Я должна скорбеть по Джейдену — я хочу, мне это нужно, но я не могу! Это не значит, что я не переживаю, я просто… — девушка погрузилась в молчание, пока дрожь не пробежала по ее телу. — Я уперлась в некую преграду. Этакий барьер, и, если я протиснусь сквозь него, если я почувствуючто-нибудь еще, то я просто взорвусь!
Эшвин воспользовался моментом, скользнув рукой по ее спине под дикий беспорядок волос. Прикосновение кончиками пальцев к ее коже послало предупреждающий импульс боли, волной прокатившийся по позвоночнику мужчины.
Однажды, во время войны, Эшвин заставил своего напарника, другого солдата Махаи, сделать ему в вену инъекцию болезненного препарата, предназначенного для подавления агрессии. Это было последним усилием, отчаянной попыткой вытеснить Кору из своего сознания.
Это не сработало.
О, он связывал Кору с болью.
Он связывал боль с Koрой.
Но грань между болью и наслаждением была опасно тонкой.
И когда мужчина обхватил ладонью ее затылок, жар, ползущий вверх по его позвоночнику, расплавил эту грань.
Стер ее.
— Закрой глаза, — тихо приказал Эшвин.
Ее пальцы крепко вцепились в его рубашку.
Он не мог сказать ей, что все будет в порядке. Он не будет убеждать ее довериться ему. Был только один способ, который Эшвин должен был предложить ей.
— Тебе нужно кое-что прямо сейчас, Кора, и я знаю, как это осуществить. Но я не буду ничего делать против твоей воли. Это твой выбор.
Девушка села прямо, ее брови изогнулись в замешательстве. Но медленно-медленно она закрыла глаза.
У Эшвина никогда раньше не было роскоши просто изучать ее лицо. Он проследил взглядом по арке бровей, потом по узкой переносице к месту, где вздернутый кончик носа выступал на несколько миллиметров. Дальше вниз, к пухлому изгибу ее слегка приоткрытых губ над деликатной ямкой на подбородке. Он никогда прежде не замечал ее веснушек. Несколько были разбросаны по щекам.
Мужчина дотронулся до одной, и она вздохнула, резко и прерывисто. Потом Кора прикусила зубами нижнюю губу и запрокинула лицо под его прикосновением.
Такая обнаженная необходимость…
Все признаки возбуждения были налицо — порозовевшая кожа, напрягшиеся соски. Частое дыхание. Эта беззащитная открытость была ошеломляющим контрастом по сравнению с тем, как люди скрывали свои эмоции за фальшивыми улыбками и гримасами.
Всего лишь одно касание — и ее тело раскрыло все свои секреты…
Эшвин осторожно прикоснулся к ней, вызвав легкий трепет. Кончиками пальцев скользнул по местечку, где горло плавно переходило в подбородок, и дотронулся пальцем до нижней полной губы, вызвав мурашки. Он обратил внимание на ее реакцию, учитывая на будущее.
Ее обнаженное хрупкое плечо.
Он прикоснулся к ней там, проведя пальцами по гладкой, чистой коже. Отметил чувствительное место на изгибе локтя и сбившееся дыхание, когда вскользь мазнул пальцем по внутренней стороне запястья девушки.
Первый раз, когда он укусит ее, будет именно там.
Именно с этого места он и начнет.
Не отрывая взгляда от ее лица, Эшвин поднял хрупкую руку и разомкнул губы. Он понимал, что ее кожа не могла иметь сладкий вкус. Глаза Коры распахнулись, а затем медленно закрылись от сильного желания в миг, когда Эшвин лизнул запястье. Это доставило ему удовольствие.