— Ты можешь решить, какой конкретно хочешь, позже, — сказала она. — Но Луис и я работали над этим всю неделю. Он мчится, как мечта.
Дикон протянул ключи. Металл нагрелся от его руки, но острые края брелка царапнули кожу Эшвина, когда он сжал кулак вокруг неожиданного подарка.
— Вы даете мне мотоцикл?
— А как ты собирался патрулировать Сектор? Пешком? — Дикон подтолкнул его к байку. — Попробуй его.
Эшвин подошел и перекинул ногу через сиденье. Двигатель жизнеутверждающе замурлыкал. Малхотра попытался отнести байк к той же категории, что и любое штатное оборудование. Гидеон хотел, чтобы он делал свою работу, и байк помог бы ему сделать ее более эффективно. Приписывать этому глубокий смысл было излишне сентиментальным. Но когда стоянка заполнилась рокотом двигателей, вибрация отозвалась в его костях. Дикон выкатил со стоянки, и тело Эшвина автоматически выполнило необходимые маневры, чтобы последовать за ним. Мотоцикл работал так ровно, что Малхотра едва думал об этом.
Он сосредоточил большую часть внимания на восприятии окружающего. На вибрации. На ощущении внезапно возникшей тоски, когда они вырвались из гущи деревьев и помчались по главной дороге, ведущей к залитым солнцем вершинам Сьерра-Невада.
Это была привилегия солдат Махаи — работать автономно, что было несвойственно строгой иерархии Базы. Они обычно направлялись на расширенные секретные миссии и надеялись использовать свои лучшие навыки для достижения поставленных целей. Эшвин всегда ценил свою независимость больше, чем все солдаты гвардии вместе взятые, возможно, потому что с самого раннего возраста знал — это было единственной доступной альтернативой для него.
За всю прошедшую жизнь он видел только тревогу в глазах людей, обращенных на него. Даже когда они не ведали, что он был Махаи, но особенно, если они об этом узнавали. Его всегда отвергали и сторонились другие стажеры на Базе. Малхотра настороженно повиновался командованию, выполняя специальные задания в Эдеме.
Только Koрa всегда смотрела на него с нежностью и продолжала улыбаться. И это было легко объяснить — она была другой. Генетически измененной в своем роде, как и он, и не способной видеть, что темнота, в конце концов, всегда побеждает.
Его мир имел смысл, при условии, что Koрa была логичным исключением из фундаментальных правил. Но Сектор 1 отказывался следовать общепринятым стандартам, как будто сила Гидеона была настолько глубока, что если бы он сказал, что небо зеленое, то народ Сектора не просто поверил бы ему, а поднял бы глаза вверх и увидел бы пушистые белые облака в море зелени.
Риос мог бы переделать окружающую реальность по наитию. И принимая Эшвина — независимо от его мотивов — Гидеон перевернул физические правила Вселенной. Он преломил свет. Изменил гравитацию. Он создал то, чего не должно существовать — пустоту в груди Эшвина и тоску по узам Братства. Потребность принятия.
С Корой это страстное желание наполняло его с математически неосуществимой прогрессией. Потребовались годы, чтобы из странного, далекого, необъяснимого желания расцвело жестокое, одержимое жаждой наваждение.
От этого желания дыхание внезапно перехватило. Он напряженно сжал руль, железная дисциплина крепко удерживала его. Но когда они с ревом влетели во двор центрального Храма, пульс Эшвина заколотился от пьянящего чувства принадлежности.
Это ощущение усилилось, как только передние двери распахнулись настежь. Облаченные в мантии жрицы и послушницы спустились вниз по ступенькам, окружая его, когда он соскочил со своего байка. Эшвину до сих пор не нравилась непосредственная физическая близость к незнакомцам, но то, как они обрадовались ему, как кланялись и благодарили его за жертву…
Он и раньше видел такие взгляды. Так на Далласа О'Кейна смотрели его верные последователи. И на Гидеона, когда он находился среди своих людей.
С явным уважением. Искренним благоговением.
Как на Кумира.
Это было совершенно не похоже на все, что он когда-либо видел.
Во тьме прошлого он многое оставил на своем пути. Кровь на его руках и неопределенность обоснованной лояльности…
Хотеть всего этого было нелогичным безрассудством, как и потребность принадлежать к этой семье — святых наемников, проклятых — изгоев. Так же невозможно, как мечтать о будущем с Корой.
Гидеон мог взмахом руки изменить привычные правила своего Сектора, но однажды Эшвину придется пересечь границу реального мира снова. Падение в эту фантазию сделает его слишком слабым, чтобы выжить, когда придет это время.
Но, возможно, стоит в это поверить. Только на одну ночь.