Лепестки кружились вокруг них в каком-то незнакомом танце. Она грустила о том, что деревья сбрасывают цветы, наблюдая это из своего окна, но здесь происходящее казалось магией, непрекращающимся дождем из мягких розовых и белых лепестков, скользящих на ветру.
Эшвин коснулся гладкой щеки, наклоняясь к ее лицу. Он сосредоточенно изучал ее, сдвинув брови, но Кора почувствовала эхо ее собственного благоговения в нем.
— Это так легко для тебя, не так ли? — пробормотал он. — Чувствовать.
— Потому что никто никогда не запрещал мне этого, — Кора поймала лепесток, летящий мимо. — Это очень красиво…
— Я не знаю. — Он погладил костяшкой пальца по ее щеке. — Как ты можешь знать, что красиво? Или ты находишь удовлетворение, глядя на это?
— Иногда… — она вздрогнула, — Твое сердце колотится или становится трудно дышать. Или ты просто останавливаешься на минуту и поражаешься, насколько совершенна вселенная, создавшая нечто подобное.
Еще один лепесток опустился на ее плечо. Эшвин подхватил его и растер между пальцами, пьянящий аромат заполнил воздух.
— Тогда я не видел красоту до встречи с тобой.
В ее груди кольнуло. Ей хотелось поцеловать его, завладеть им. Уложить вниз, на усыпанную лепестками землю и завернуться в него, как в теплое одеяло. Вместо этого Кора ухватила его за руку, заглянула в глаза и улыбнулась.
— Я знаю дорогу отсюда.
Каменная дорожка на окраине сада вела мимо оранжереи. Koрa не обращала внимания на охранников, и единственным признаком того, что их заметили, были провожающие равнодушные взгляды, когда они проходили мимо.
Дверь кухни была ближе, но Koрa продолжала идти к той, что вела в главный холл, через небольшой боковой коридор. Она не задумывалась, почему, но не хотела вести Эшвина наверх, в свою спальню, по черной лестнице. Тогда это выглядело бы как скрытное свидание, тайные отношения. А ей было необходимо, чтобы все было настоящим, и никто в этом не усомнился.
Девушка потянула его в сторону широкой изогнутой лестницы, их шаги эхом отдались в пустом зале. Она не оглядывалась назад, и не останавливалась, пока не добралась до своей двери, и тут ее начала пробирать мелкая дрожь.
— Кора? — Мужские пальцы снова обвились вокруг ее плеч, решительно и крепко. — Ты уверена, что хочешь этого? Меня в твоей постели?
Это было все, что она хотела. Желание было настолько колоссальным и подавляющим, что Кора не могла вспомнить ничего, в чем нуждалась бы сильнее.
— Да!
Эшвин потянулся мимо нее, чтобы открыть дверь. Хватка усилилась, мир опрокинулся, и Кора тихо ахнула, когда Малхотра подхватил ее на руки и перенес через порог.
Девушка забыла о своей нервозности, забыла обо всем на свете, когда он пнул дверь. Эшвин отнес ее к кровати, осторожно опустил на ноги, и когда отстранился начал снимать куртку, его движения были уже не столь терпеливы.
— Подожди. — Она распутала увешанные монетами ремешки из кожи и стащила один из них через голову. Потом бросила его в чеканную металлическую чашу на ночном столике, куда обычно складывала книги и планшетник, ложась спать.
— Немного помедленнее.
Он позволил куртке соскользнуть с рук, открывая свежую новую татуировку Всадников на плече — череп с деревом, растущим из верхней части, обычно голые ветви были украшены разбросанными листочками. Эшвин сжал пальцы в кулак и сделал глубокий вдох.
— Я чувствую… — Он заколебался, потом покачал головой. — Я чувствую.
Кора бросила еще два ремешка в чашу и обхватила его лицо обеими руками.
— Расскажи мне.
— Они приняли меня. — Эшвин держал последний кожаный ремешок в руке, пальцы крепко сомкнулись вокруг золотых монет. — Они не боятся меня. Это нерационально. Это безрассудно. Они знают кто я, и они до сих пор…
— Относятся к тебе, как к Всаднику?
Что-то дикое вспыхнуло в его глазах.
— Как к герою?..
Он сказал это так, как будто это было немыслимо, и Koрa чуть не расплакалась. Она не могла.
Не здесь. Не сейчас.
— Ты помогал восстанию. Ты сражался на войне. А теперь ты здесь, с ними, и готов бороться снова, если это понадобится. — Она освободила его пальцы от монет, вытаскивая ремешок и отбрасывая в сторону. — Ты и есть герой!
— Ты не говорила бы так, если бы знала…
— Да, сказала бы. Именно я. — Кора схватила его за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Не имеет значения, что тебе внушали на Базе, Эшвин. Все, что имеет значение — это то, что ты делаешь. Что ты выбираешь.
Малхотра уставился на нее, эти темно-карие глаза полыхали от эмоций, пока молчание не стало оглушающим. Он вцепился пальцами в ее шелковистые волосы, и застонал, смяв своим ртом нежные губы. Шок от этого послал волну возбуждения, промчавшуюся огненным валом через Кору — безумие, не поддающееся контролю.