Эшвин напрягся и кончил с рычанием, разрываясь между агонией и облегчением.
Koрa замерла, когда солоноватая и горячая влага хлынула в рот, почти ошеломляя ее. Она сглотнула и медленно погладила мужчину, ослабляя судороги оргазма, пока его содрогания не превратились в мелкий трепет.
В комнате сгустилась тишина, лишь звуки прерывистого дыхания нарушали ее. На мгновение они замерли, впитывая идеальный момент разделенного удовольствия.
Потом Кора потянулась к нему.
Эшвин потащил ее вверх, поднимая с пола. Мужские губы нашли ее, обжигающие и раскрытые, в глубоком затяжном поцелуе, когда он повернулся и опрокинулся спиной на край постели, сдавив ее своими коленями.
Мгновенно поток ощущений накрыл с головой. Страсть поглотила Кору, желание было настолько острым, что почти причиняло боль… но было что-то еще. Спазм в груди, тоска, ослепляющая жажда — это не имело ничего общего с влажной мужской кожей под ее руками.
О Боже, она была влюблена в него!
Его руки разметали все мысли, скользнув под сбившуюся футболку, чтобы погладить голую кожу. Он потащил ткань вверх, через голову, разорвав их поцелуй лишь на мгновение, чтобы отбросить в сторону, прежде чем снова впился в припухшие губы. Мужчина целовал ее в исступлении, потом спустился вниз по шее, чтобы ощутить языком колотящийся пульс.
Она знала, что он сделает, но все равно тихо вскрикнула, когда Эшвин укусил ее.
Зубы разжались, сменившись мягкими и успокаивающими прикосновениями языка. Он стянул лямки лифчика с плеч, потом мягкую ткань с груди, обнажая соски, стянувшиеся в тугие пики под воздействием холодного воздуха. Но оставил ленточки, запутавшиеся вокруг локтей, удерживая руки на месте.
Потянулся к груди и жадно взял в рот тугую горошинку соска.
Она не могла двигаться, а он не позволял ей шевельнуться. Koрa закрыла глаза, наслаждение пульсировало внутри, откликаясь на каждое ритмичное сжатие мужских губ. Острый край зубов снова задел сосок, грубовато и чувствительно. Кора прокляла свою одежду, это единственное, что стояло между ней и теплом его тела.
Он играл с ней, пока девушка не начала задыхаться, а потом переключился на другой сосок и начал все снова. Губы. Язык. Зубы. Он жестко сосал, пока она не начала извиваться под захватом его коленей, отчаянно пытаясь увернуться. Непроизвольно отдавая себе отчет, что не переживет следующий момент.
Мужские пальцы нашли маленькую застежку на спине, освобождая ее руки от лифчика. Но прежде, чем она смогла сдвинуться, он плавным движением перевернул их обоих, прижав девушку спиной к матрасу. Эшвин навис над ней, закрывая лунный свет, и скользнул руками вниз по мягкому телу, чтобы расстегнуть кнопку на шортах.
— Мы должны обсудить вопросы контрацепции.
Это было настолько неожиданно, что ее руки чуть не упали на постель.
— Это необходимо?
— Скорее всего, нет, — пробормотал Малхотра, пытаясь открыть кнопку. — Я подвергся стандартной процедуре. Но если у тебя с этим проблемы… — молния тихо зашуршала в темноте. — Есть много альтернативных безопасных вариантов.
— У меня стоит внутриматочная спираль, — ответила Кора. — Я попросила Дилана Джордана позаботиться об этом, когда в последний раз была в Секторе 4. Потому… — Из-за чего? Она не могла сказать ему, что она наконец-то приняла решение двигаться дальше, хочет она того или нет.
— Не имеет значения, почему. — Он сдернул шорты и нижнее белье, безмолвно призывая приподнять бедра, чтобы мог стянуть одежду вниз по ногам. — Я здесь. Я позабочусь о тебе.
Но это действительно имело значение — для нее. Когда он отбросил остальную часть ее одежды на пол, Кора обхватила пальцами его запястье и задала вопрос, который сдерживала с тех пор, как Эшвин появился в Секторе 1.
— Куда ты пропал тогда?
Он окаменел, с другими людьми «окаменел» могло быть простой фигурой речи. Но Эшвин имел потрясающий контроль над каждой мышцей, и все они превратились в лед. В течение нескольких вдохов, он замер словно статуя. Затем медленно выдохнул.
— Ты видела меня во время финального сражения, Кора. Я был… нестабилен.
Она знала, что врачи на Базе делали с нестабильными солдатами Махаи. Большинство дисциплинарных взысканий в ее личном деле были именно потому, что она отказывалась принимать участие в процедурах рекалибровки и потому что называла вещи своим именами — это действительно были пытки.