— Я не знаю, что рассказывать. Я никогда не обсуждала свою сексуальную жизнь с кем-либо раньше.
— Эй, это прикольно. — Нита ей ободряюще улыбнулась. — Хочешь, я буду первой и продемонстрирую вам, как это делается?
— Во всех смыслах. — Марисела закатила глаза.
— Итак, о… ох, два года назад? У нас на ранчо появился бродяга в поисках сезонной работы. — Нита опустила руки в воду и снова начала сглаживать края своей чаши. — Он был высоким блондином, и у него была такая улыбка… Она вызывала трепет бабочек в моем животе. Это чтобы вы просто знали, он — ходячая неприятность. И примерно через три недели флирта, когда мы регулярно пересекались, я вернулась довольно поздно с верховой прогулки вдоль реки, а он просто случайно оказался в конюшне и предложил помочь мне с лошадью… — улыбка Ниты превратилась в греховную усмешку. — Следующее, что я помню — его голова под моей юбкой, и я прокусываю свое запястье, стараясь не кричать громко, иначе могу привлечь половину нашей семьи. О, этот мужик знал, как пользоваться своим языком! Я уверена — это было незаконно.
Щеки Коры полыхнули обжигающим румянцем. Марисела ахнула, но звук быстро превратился в хихиканье.
— О, я помню его! Я не знала, что вы были любовниками.
— Ну, не знаю, я бы не стала заходить так далеко. Я имею в виду, считается ли он любовником, если наш единственный разговор закончился, когда он начал вычерчивать алфавит на моем кл…
Марисела снова ахнула и что-то пробормотала на испанском языке.
Но мысли Коры ушли в другую сторону.
— Что с ним произошло?
Нита пожала плечами.
— Он хотел двигаться дальше, поэтому так и поступил. Я думаю, он отправился в горы, в одну из этих общин выживальщиков. Мы оба знали, что это никогда бы не переросло во что-то большее.
Это была совершенно другая точка зрения на сексуальность, в отличие от того, что видела Koрa, пока росла. Не то, чтобы кто-то на Базе когда-либо обсуждал это с ней. Но невозможно существовать в культурном обществе, не впитывая его убеждений, даже если вы не согласны с ними.
В Эдеме секс был необходимым злом и использовался только для продолжения рода, но даже это было строго ограничено. На самом деле, люди в городе занимались сексом так, как никто другой, но удовольствие часто было отравлено или извращено убеждениями, навязанными бывшими лидерами города.
Лицемерные городские лидеры. Многие из бывших советников Эдема содержали вторые дома в Секторе 2, недалеко от района борделей, где они могли пользоваться услугами проституток с удобством. Пропагандируя чистоту и добродетели, они требовали секса от тех людей, которые не могли им отказать.
Это было отвратительно.
Здесь, в Секторе 1, люди занимались сексом по многим причинам — общение, нежность, любовь, даже просто ради удовольствия. Но никто никогда не использовал других для собственного удовлетворения, ничего не отдавая взамен. Или, что еще более важно, без их согласия. Люди были свободны делать все, что угодно, и единственное условие заключалось в том, что они должны относиться к другим так же, как они хотели, чтобы относились к ним самим.
Koрa до сих пор не была уверена, что знала, как привыкнуть к культуре, которая свободно относилась к сексуальным отношениям. Но ей было знакомо сопереживание, внимание к ближнему и сострадание. Она не могла рассказать Ните и Мариселе такую же скандальную историю, но могла бы предложить свою собственную правду.
Так она и сделала.
— Я была влюблена в Эшвина в течение почти трех лет.
Марисела положила подбородок на руки, не обращая внимания на мокрую глину, налипшую на пальцах.
— Запретный роман.
— Едва ли…
Он был ее пациентом. Кора знала, что ее объективность была скомпрометирована. Она всегда, казалось, находилась под ударом, особенно по сравнению с другими врачами на Базе, но не осознавала насколько сильно, пока не ушла. Пока не оказалась здесь, рыдая в подушку по ночам снова и снова, думая о том, что он мертв.
Нита смотрела на нее с неким восхищением.
— Так ты даже не была с ним тогда?
— Я была его врачом. И он был… — Махаи. Неприкасаемый, мелькнула мысль. — Однажды он пришел с рваной раной, которую зашил сам себе. Согласно медицинскому регламенту, я обязана была снять швы, вскрыть рану и вылечить ее сама. Я отказалась, потому что прошло уже несколько дней, и ранение начало заживать. Процедура была бы невыносимо болезненной для него…
Девушки внимательно слушали, молча и неподвижно, ожидая продолжения истории.