Что было мочи я заорал в трубку, как будто глядя на падающий сбитый борт, пытаясь что-то изменить, вразумить, подсказать. Но судьба только ехидно заулыбалась, наблюдая беззвучные попытки барахтающегося в кошмарном сне человека, пытающегося уйти от нее.
Нестерпимая ОБИДА за потраченные усилия, за балабольство, проявленное на глазах командующего и других офицеров, за допущенное паникерство и излишнюю чувствительность осела в душе, надолго оставшись там смердящей, зловонной кучей.
Я долго не мог понять, почему она не может меня отпустить так долго, и только потом дошло — это была обида за несостоявшуюся попытку изменить судьбу.
Вторая чеченская кампания, имея невнятно очерченные контуры начала для большинства обывателей, для летчиков армейской авиации имеет четкое начало отсчета.
В этот день, 9 августа 1999 года, группа российских вертолетов совершила посадку на высокогорном аэродроме Ботлих.
Противник после посадки и выключения вертолетов подверг расположение стоянки группы массированному обстрелу с применением управляемых ракет. Первой же ракетой был поражен вертолет ведущего группы — Героя Российской Федерации подполковника Наумова Юрия Михайловича. Он и члены его экипажа погибли мгновенно…
ПЕРВЫЙ ДЕСАНТ
Наша эскадрилья, прибыв в Афган в конце сентября 1981 года, некоторое время имела возможность осмотреться в районе боевых действий и слегка поднатаскаться в выполнении задач, свойственных для этой войны. Это и удары (огневые задачи, связанные с применением средств поражения противника, прежде всего — бомбометание), перевозка войск и боевой техники (грузов), разведка, досмотровые действия по караванам и даже свободная охота. Но, конечно, самой сложной задачей для вертолетов всегда являлось десантирование. Проблемой при ее выполнении являлся выбор площадки приземления, как правило, для больших групп вертолетов, а таких площадок в Афгане мало. Поэтому они (т. е. площадки) подбирались по тактическому принципу, где десанту легче к противнику подобраться, да желательно, чтобы пыли было поменьше, значит сесть туда зачастую можно только по одному, выстраивая боевой порядок «шнельцугом», т. е. в колонну по одному вертолету с дистанцией не меньше трех километров. Нужна такая дистанция для того, чтобы впереди летящий борт успел загасить скорость, выполнить посадку, высадить десант и, будучи облегченным, вспорхнуть бабочкой, освободив место очередной вертушке. В Союзе, в условиях мирной жизни, ни один авиационный начальник, будучи в твердом уме и здравой памяти, не станет тренировать вверенные ему экипажи в посадках на такие высокогорные площадки, где сочетание жары и превышения над уровнем моря делают воздух разреженным и плохо держащим машину. В силу этих неблагоприятных сочетаний понижается мощность движков. Перепады температуры воздуха на нагретой стороне горы и теневой, «зубчатость» рельефа заставляют ветер вести себя непредсказуемо, а зачастую — просто непотребно. Он капризно меняет направление и силу свою в самый ответственный момент. А тут еще есть возможность во время зависания окунуться в пыль с головой, мелкой, противной, цементного типа, как на Луне. И вот пилот уже ни хрена не видит, теряет пространственную ориентировку, и — пиши пропало, «чепляет» винтом препятствие, и раз — ты уже на боку, а там — повезет — не повезет: может, и не загорится машина, но это вряд ли, керосину-то в ней около двух тонн, и обязательно он, зараза, попадает на раскаленные двигатели, возмущенные внезапной остановкой. Горит вертолет быстро, минут семь-десять, а дальше только долго чадит резиной и маслами, дожираемый огнем…
А если еще прибавить к этому ба-а-а-а-а-льшие шансы быть обстрелянным на посадке и на взлете укрывшимися где-нибудь неподалеку врагами (ну как же — отличная мишень, трогательно беззащитная на этих режимах!), то становится понятно, что десантирование, особенно первой волны, чрезвычайно сложная и опасная задача. Мы, не успев еще набраться боевого опыта, обстреляться как следует, почувствовать себя повелителями пространств и машин, со смешанным чувством страха, неуверенности и затаенного желания попробовать на вкус «знатное дело», готовились подспудно к первому десанту. И вот этот день наступил. Затеялась первая после нашего прибытия операция оперативно-тактического масштаба километрах в пятидесяти северо-западнее Кабула. Основой ее замысла являлась высадка десанта почти прямо на голову врага. Площадку стратеги из штаба 40-й армии выбрали, естественно, там, где черт ногу сломит, т. е. на терраске по склону огромнейшего ущелья, напоминающего каменную кастрюлю. В ущелье вело русло высохшей горной речушки, извилистое, как раздавленная змея. Все это означало, что посадку можно было выполнить только по одному, а это потребовало растягивать боевой порядок. При этом, что самое хреновое, здорово ухудшается взаимодействие вертолетов в группе. Проще говоря, за извивами ущелья не видно ни впереди, ни позади идущего в боевом порядке товарища. Но делать нечего. Приказ есть приказ. Загрузили мы десант, составленный, как сибирские пельмени, половина на половину. Половина солдат в каждой машине наших, советских, половина — из афганской народной армии. Такая политика в то время была, значит.