«Случай в Сакатекасе» ужасно расстроил Вилью. Изобретение Веласко было ему очень по душе, и он охотно дал бы «Эскадрону торреонской гильотины» возможность оправдаться, но мудрые соратники в один голос убеждали его, что нельзя рисковать, нельзя допустить, чтобы революционная армия снова стала посмешищем. Несмотря на это, Вилья заявил, что не откажется полностью от гильотины, и наделил эскадрон Веласко другими обязанностями, о которых будет рассказано ниже. Он решил, что время покажет, быть ли гильотине главным орудием казни.
Для капитана Фелисиано Веласко «случай в Сакатекасе» стал страшным ударом. По его вине доблестная Северная дивизия была принародно опозорена. Товарищи по оружию открыто и немилосердно издевались над ним. Публика освистала его изобретение. Американская журналистка, вокруг которой Веласко весь день увивался и которая обещала провести с ним ночь, в конце концов переспала с Хулио Бельмонте, нанеся этим Веласко несмываемое оскорбление. Гильотина, его гильотина, его великое творение, подверглась немыслимым, жестоким унижениям. В нее плевали, бросали камни, с нее сорвали украшения, разбили цветочные горшки, стоявшие на перекладине, и растоптали чудные красные розы. Какая-то собака подняла возле нее ногу, а на ее основании кто-то вырезал ножом: «Педро любит Летисию».
Хотя бойцы «Эскадрона торреонской гильотины» по-прежнему пользовались множеством привилегий, Вилья не мог оставить безнаказанными виновников своего позора: нужно было примерно наказать провинившихся, чтобы впредь никому неповадно было нарушать дисциплину.
На другой же день эскадрон был вызван на военный совет. Всем троим велели занять скамью напротив стола, за которым восседали члены трибунала. Последним явился Вилья (он, собственно, и был трибуналом) и водрузился на свое место.
Генерал внимательно изучил личные дела Веласко и его подчиненных. Тщательно проанализировал их военные заслуги, оценил ущерб, который они нанесли революционной армии. Он взвесил все «за» и «против» и после долгих сомнений и размышлений вынес решение:
1. Поскольку капитан Веласко является лицом, ответственным за действия вверенного ему подразделения, он будет разжалован в капралы;
2. Сержант Хуан Алварес, ответственный за поддержание гильотины в надлежащем состоянии, в том числе за своевременную смазку всех деталей и за удаление с них пыли и грязи, понижается в звании до рядового;
3. Капрал Хулио Бельмонте, за успешно проведенную операцию, в результате которой удалось заставить замолчать иностранную прессу (в лице американской журналистки, с которой вышеназванный капрал переспал), производится в капитаны и переводится в более престижное подразделение;
4. «Эскадрон торреонской гильотины» за тяжкое нарушение военной дисциплины выводится из состава бригады «Гуадалупе Виктория» и передается в ведение военно-полевой кухни;
5. И последнее: генерал постановляет, что орудие казни, именуемое «гильотина», будет отныне использоваться для выполнения менее ответственных поручений.
Вилья закончил диктовать приказ, поздравил капитана Бельмонте с новым назначением и распустил военный совет.
Фелисиано и Алварес сидели на скамейках, не зная, что им делать дальше. Бельмонте посмотрел на них с непонятно откуда взявшимся презрением и отправился представляться своему новому начальству.
Фелисиано поначалу не совсем понял, что там говорилось в постановлении насчет военно-полевой кухни, но очень скоро толстяк Бонифасио, великан сержант с неимоверных размеров пузом, который отвечал за работу кухни, все ему прояснил, велев им с Алваресом сначала нарубить дров, а потом заколоть и разделать пару козлят на обед.
Это были самые тяжелые дни в жизни Веласко. Мимолетная слава, которую принесли ему блистательно осуществленные казни, исчезла, как дым, стоило совершить один-единственный промах. Его творение, его лучшее достижение больше не будет наполнять ужасом сердца врагов революции. А ему самому придется рубить не головы, а дрова, и обезглавливать не людей, а свиней, козлят, телят и кур.
Гильотина пылилась где-то в дальнем углу лагеря. Словно ее наказали, поставив в угол. Когда нужно было переезжать на другое место, ее везли на телеге, запряженной мулами. Она тряслась на ухабах и ее деревянные части портились. А если ехать нужно было по железной дороге, то гильотину везли не в вагоне, а на открытой платформе, вместе с горой угля, мешками с кукурузой и военнопленными. Когда поезд прибывал на станцию назначения, ее выгружали в последнюю очередь. Но и тогда она вызывала восхищенные восклицания у тех, кто видел ее впервые.