Генерал Вилья благоволил к Веласко и его подчиненным, потому как считал, что гильотина была тем самым звеном, которого недоставало для придания цельности и законченности его, Вильи, собственному образу в глазах нации. И в то же время он относился к троице с некоторым подозрением: Вилья был прагматиком, и его мало заботило, что его подчиненные не похожи на него самого (для него гораздо важнее были преданность делу и верность — эти качества он ставил превыше всего), но эти трое слишком уж выделялись своим внешним видом, манерой говорить и двигаться. И в один прекрасный день он решил подвергнуть Фелисиано, Алвареса и Бельмонте испытанию.
После того как, вслед за Торреоном, был взят Сан-Педро-де-лас-Колониас, Северная дивизия двинулась в направлении Сальтийо, чтобы не дать федералам времени на строительство укреплений. Все же по дороге, в селении под названием Паредон, солдатам Вильи пришлось вступить в бой с вражеским авангардом: пятью тысячами солдат под командой генерала Хоакина Масса.
Бой начался с первыми лучами солнца. Вилья, в окружении ближайших сподвижников — Фьерро, Торибио Ортеги, Фелипе Анхелеса и личного секретаря Луиса Агиррэ Бенавидеса, — с вершины небольшого холма наблюдал в бинокль за ходом сражения и отдавал приказы, определявшие стратегию боя:
— Фьерро, левый фланг ослабел, отправляйтесь туда… Генерал Анхелес, прикажите артиллерии бить по центру… Генерал Ортега, пошлите ваших людей — нужно укрепить тыл…
Агиррэ Бенавидес заносил все приказы Вильи в маленькую тетрадь. Очередной приказ, который он записал, был такой:
— Агиррэ, приведите сюда старину Веласко.
— Капитана Веласко?
— Его самого.
— Мне кажется, он сейчас завтракает, мой генерал.
Вилья отвел от глаз бинокль и пронзил Агиррэ взглядом:
— У вас ровно минута на то, чтобы доставить сюда коротышку. И десять секунд уже прошли.
Секретаря словно ветром сдуло. Вскоре он, задыхаясь, уже тащил за собой что-то дожевывающего на бегу Веласко.
— Ваше приказание выполнено, мой генерал, — с трудом переводя дыхание, доложил Агиррэ.
— Присядьте, — обратился Вилья к Веласко и кивнул на большой камень рядом с собой.
Фелисиано, улыбнувшись, сел.
Все предвещало чудесный весенний день. На небе не было ни облачка, и утренний воздух был так чист и прозрачен, что, казалось, до далеких гор, которые виднелись на горизонте, рукой подать. Внизу, среди акаций, бойцы двух армий, казавшиеся с холма игрушечными солдатиками на игрушечных лошадках, сражались, подвергая риску свои такие хрупкие жизни.
— Как идут дела, капитан?
— Прекрасно, мой генерал. Просто прекрасно, — ответил Веласко, облизываясь.
— Полным ходом?
— И даже еще лучше, — настроение Веласко улучшалось с каждой минутой.
Вилья улыбнулся и хлопнул Фелисиано по колену:
— Так вот, дружище, пришла пора доказать, что ты боец, а не баба.
Веласко встревоженно поглядел на своего начальника:
— О чем вы говорите, мой генерал? Конечно же, я боец… Разве я это не доказал?
— Не спорю, доказал. Не хватает лишь того, что верующие называют конфирмацией. Хорошо бы в этом убедиться на деле.
У Веласко засосало под ложечкой — он вспомнил рассказы о странностях и причудах Франсиско Вильи:
— И как вы собираетесь это проверить?
— Послушайте, дружище, гильотина и все прочее, это, конечно, здорово, но лично мне кажется, что вам неплохо было бы спуститься во-о-он туда, где другие сейчас бьются с врагом изо всех сил.
Фелисиано посмотрел вниз: в долине солдаты обеих армий рубили друг друга на куски.
— К чему это? — робко спросил он. — Мы с вами и здесь прекрасно проводим время.
— Так-то оно так, но мне хотелось бы своими глазами убедиться, что и в бою по храбрости вам не сыщется равных.
— Но сейчас я не могу, мой генерал… Я только что съел авокадо, боюсь, не стало бы мне плохо.
— Вы правы, старина. Нельзя допустить, чтобы вы померли от несварения желудка, да еще в такое время, когда вам предстоит столько работы.
— Ну вот, сами видите: мною нельзя рисковать, я еще пригожусь.
— Да какой тут риск? Ничего страшного не случится. На войне гибнут только дурни и растяпы. Вот, посмотрите, я вам покажу.
В один миг Вилья вскочил на коня, поправил шпоры, взвел курок карабина, висевшего у него на седле, и, вздымая тучи пыли, поскакал в сторону поля боя.
Федералов, которые уже начинали было теснить противника, охватил ужас, как только вдали показался едва различимый силуэт ужасного всадника. Большинство из них обратились в бегство, а те, кто остался, падали один за другим, сраженные меткими выстрелами — всегда точно в лоб — скачущего во весь опор на своем коне генерала Вильи или заколотые штыками воспрянувших духом солдат его армии. Очень скоро бой был окончен.