- Я, - Гришка, словно загипнотизированный, не отводя васильковых глаз от лица полковника, с трудом сглотнул и выдавил, - Я стараюсь.
Серваков покачал головой и с сожалением цокнул языком:
- Плохо, плохо стараешься, Гриша! Сильнее надо стараться. А то можно ведь и геройски погибнуть в бою.
Гриша ещё пуще побелел и покачнулся.
- Но ты ведь выучишься, да, Гриша? - пришёл ему на выручку майор.
Потянув за немилосердно жмущий ворот лётной куртки и по-прежнему не отводя словно заворожённого взгляда от лица полковника госбезопасности, Гриша сипло прокаркал:
- Выучусь!
- Вот и хорошо, Гриша, вот и прекрасно, - полковник внезапно улыбнулся такой ласковой улыбкой, что у Гриши кровь застыла в жилах. - А ещё вот тебе, - сказал он и протянул ему стопку писем. - Выучи всю переписку. Чтоб на зубок! Следующий раз приду - проверю.
* * *
Первые жёлтые листья тихо падали с деревьев, с Невы несло прохладой и почему-то - морем, ранее утреннее солнце било в глаза.
Довольные подруги бежали на учебный аэродром, на столь любимые ими лётные занятия, когда ожили радиоприёмники, и над улицами города разнёсся, теряясь порой в помехах на радиоволнах, настроенных на далёкую станцию, резкий голос Гитлера:
- Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как хотел этого я, и взялось за оружие. Немцы в Польше подвергаются кровавому террору и изгоняются из их домов. Несколько случаев нарушений границы, которые нестерпимы для великого государства, доказывают, что Польша не намерена с уважением относиться к границам нашей страны. Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставить силу. Германская армия будет сражаться за честь и жизнь возрождённой Германии без колебаний.
Надя непроизвольно прижала ладонь к горлу и обернулась к подругам. Все они свободно владели немецким, и смысл сообщения был им предельно ясен.
Началось...
* * *
Два дня спустя после нападения Гитлера на Польшу Великобритания, Франция, Индия, Австралия и Новая Зеландия объявили Германии войну.
Имперская Россия по-прежнему медлила. Как и Советы.
Голос Левитана по радио звучал сурово и строго - Совет Народных Комиссаров принял постановление о начале внеочередного призыва на действительную военную службу.
По городу там и тут возникали патриотические митинги. Около студенческого клуба лётного училища, где учились девушки, была объявлена запись в народное ополчение, и к нему тут же выстроилась огромная очередь.
Встали в неё и бывшие княжны. Когда очередь дошла до них, девушки предъявили удостоверения и попросили причислить их к авиационным полкам. Как раз в этот момент рядом появились их старые знакомые - молодые офицеры НКВД, и прошение подруг удовлетворили.
Через неделю немецкие войска вошли в Варшаву.
Через две Франция и Великобритания направили Советам и Империи на подпись проект соглашения об объединении военных сил против Германии. И снова и белые, и красные отказались сесть за стол переговоров - отказались сесть за стол не с Францией и Великобританией, а друг с другом.
Ещё через неделю немецкие войска вышли на линию Владимир-Волынский - Львов - Самбор, в непосредственной близости к границе Империи, а севернее, по линии Витебск - Полоцк они подходили к границе Советов. И красные, и белые замерли в напряжённом ожидании - двинутся немцы дальше или нет?
Авиационные части Ленинградского округа рассредоточились на оперативных аэродромах, ПВО и военные части перешли в состояние в полной боевой готовности.
А немцы всё стояли на занятых позициях.
* * *
На аэродроме под Пушкиным жизнь кипела вовсю. Между выстроившимися рядами самолётами бегали механики и пилоты, по взлётному полю разъезжали машины, вокруг аэродрома основательно, продуманно обосновывалась зенитная артиллерия прикрытия.
У Нади просто разбегались глаза - каких здесь только самолётов не было! Тут тебе и лёгкие штурмовики, в которые были спешно переделаны хорошо знакомые им У-2, и разведчики P-Z, и самолёты сан-авиации С-1. Углядела Надя и два дальних бомбардировщика ЦЛБ-30, и даже один экспериментальный пикирующий бомбардировщик Ар-2. И где-то позади, за рядами этих машин ютились устаревшие, но всё ещё годные для обороны тихоходные 'чайки' и поршневые низкопланы 'ишаки'.
Навстречу девушкам стремительно шагал худощавый мужчина с решительным, почти суровым выражением лица, в длинном лётном кожаном плаще и лётном шлеме, на ходу снимая защитные очки. Остановившись перед подругами, окинул их пристальным взглядом и вдруг улыбнулся, отчего строгое его лицо немедленно преобразилось самым замечательным образом, а холодные серые глаза потеплели.