Лиза вздохнула. Её двоюродная сестра Надежда буквально бредила самолётами и потому со страстью изучала физику, механику, воздухоплавание и вообще всё, связанное с полётами. Когда Надя узнала про одного учёного изобретателя, Константина Эдуардовича Циолковского, мирно учительствующего в самой обычной школе в Калуге и регулярно и с успехом публикующегося в первейших научных журналах мира, она упросила своего батюшку, генерал-аншефа Александрова, выписать им его для лицея. Сам Циолковский, вскоре после революции чудом освобождённый из Лубянки и тайно переправленный в Империю, был не против и вот уже второй год преподавал в лицее, а также дополнительно занимался с Надеждой и её близкими подругами, смуглой горбоносой Катей, княжной Геловани, и спокойной рассудительной Наташей, княжной Кирилловской, которые разделяли Надино увлечение.
Что до Лизы, она ходила на дополнительные занятия к Циолковскому не столько из-за горячей любви к наукам, сколько за компанию с подругами, а главным образом потому, что Гриша Василевский был лётчиком, и ей казалось, что, изучая самолёты, она становится как бы ближе к нему и лучше его понимает.
Лиза вздохнула. Она отправила очередное письмо Василевскому всего два дня назад, и это значит, что ответ от него она получит не ранее, чем через несколько недель. А пока она ждёт, она будет перечитывать те прекрасные, светлые письма, которые он ей уже прислал.
А ещё - и эта мысль чрезвычайно вдохновила Лизу - можно начать писать ему следующее письмо уже сейчас, пока ещё так свежи впечатления от его последнего подвига, о котором она сегодня узнала. А потом, когда она получит его ответ, она это письмо допишет.
* * *
Дорогой товарищ Василевский, сегодня я прочитала в газете 'Правда' - я Вам говорила, что мы здесь умудряемся получать 'Правду'? Пусть и тайно, и с запозданием на пару дней, но всё же... Словом, я прочитала сегодня статью о вылете Вашей эскадрильи на разведку над Австрией и о том, как Вы столкнулись с немецкими юнкерсами. Не могу передать вам словами, как взволновали меня эти новости - ведь Вы постоянно подвергаетесь такой опасности! И, конечно же, меня просто восхитило проявленное Вами мастерство и мужество. Сбить три вражеских самолёта! На такой подвиг способны только Вы! В газете также напечатали Вашу фотографию, и, должна отметить, Вы получились на ней как всегда замечательно...
* * *
На занятия Константин Эдуардович Циолковский пришёл не один, а в сопровождении мужчины лет пятидесяти, военной выправки, с яркими чёрными глазами и маленькими усиками над верхней губой. Держался мужчина напряжённо.
- Надежда Дмитриевна, Елизавета Сергеевна, Наталья Михайловна и Екатерина Аслановна, - представил девушек Циолковский и обернулся к своему спутнику: - Константин Алексеевич Калинин, военлёт и выдающийся авиаконструктор.
Надя восторженно ахнула:
- Неужели тот самый Калинин? Это же вы разработали самолёты серии 'К', да?
Калинин несколько ошеломлённо уставился на девушку. Циолковский поправил пенсне, скрывая улыбку:
- Я же вам говорил, что здесь вас ждёт благодарная аудитория!
- Гхм... Да... Очень приятно, - неловко ответил Калинин.
- Ах, но это же прекрасно! - восхитилась Надя. У неё было столько вопросов, особенно по его 'жар-птице' - бомбардировщику К-12, что она даже не знала, с которого начать, и торопливо выпалила первое, что пришло в голову: - А почему вы так и не стали делать полноразмерные К-12? Ведь они так хорошо летают, и потенциал у них весьма впечатляющий!
Калинин в замешательстве уставился на Циолковского. Тот снова поправил пенсне и деликатно ответил вместо своего спутника:
- Потому что, Надежда Дмитриевна, его арестовали.
Надя покраснела от своей бестактности. Следовало догадаться, что известный советский авиаконструктор оказался в Российской Империи не просто так. Царская разведка следила за тем, кто из выдающихся советских деятелей попадал под репрессии и, если считалось, что они могут принести пользу Российской Империи, по возможности организовывала побеги.
Удавалось это далеко не всегда, но когда удавалось, то чрезмерно злило Советы. Красные мстили тем, что массово переманивали к себе легко поддающийся очарованию красивых лозунгов простой рабочий люд, особенно из пограничных к Советам областей - Витебской, Смоленской, Тверской. А когда Империя приютила целую плеяду талантливых деятелей искусства - кого из заграницы, а кого прямо из рук НКВД - Рахманинова, Мандельштама, Малевича, Цветаеву и Ахматову с Гумилёвым, Советы направили усилия, на то, чтобы вернуть из эмиграции и обустроить в Советской России Бальмонта, Толстого и Прокофьева, очаровать и переманить на свою сторону Горького, а также прекратить преследования Мариенгофа и создать все условия для Беляева и Шостаковича.