Что до подвигов моих - то никакие это вовсе не подвиги, а всего лишь обычный поступок настоящего советского человека. Подвиги в нашей республике совершает каждый - полярники и подводники, строители и колхозники, рабочие и учителя. Только вот не обо всех подвигах пишут в газетах, потому и получается, что наши рядовые герои совершают свои подвиги ежедневно, тихо и незаметно. И я, признаться, чувствую себя порою неловко оттого, что меня представляют этаким героем, хотя я не делаю ничего такого, чего не делает любой другой советский человек...
Вы пишите мне о том, что вместе с подругами учите пилотировать самолёт, и я не могу не выразить Вам своего восхищения. Вы также сетуете на то, что у Вас не имеется возможности применить свои умения с пользой, так как у вас женщин не допускают до службы в армии, даже в такое тревожное время как сейчас. Я искренне Вам сочувствую. Как жаль, что Вам не позволяют претворить Ваши благородные стремления в жизнь. Конечно, если бы вы были в Советах, для Вас всё сложилось бы совершенно по-иному...
Искренне Ваш,
Гриша Василевский
* * *
Лиза перечитывала последнее письмо от лётчика Василевского раз за разом и чувствовала себя так, словно у неё за спиной вырастают крылья счастья. И оттого даже учебный полёт сегодня у неё прошёл как никогда прекрасно - словно Гриша сидел рядом и подсказывал, что и как надо делать. Сдержанный Калинин - и тот её похвалил, когда ей особенно лихо удался боевой разворот!
А в голове Лизы всё крутилась и вертелась одна и та же фраза - 'Если бы вы были в Советах, для Вас всё сложилось бы совершенно по-иному'.
Положа руку на сердце, ей не так уж не терпелось непременно заделаться военной авиатриссой, как Наде и Кате с Натальей. Те об этом просто мечтали; отказ принять их в лётные школы или даже авиаклубы стал для подруг настоящей трагедией. Лизе же прежде всего очень хотелось увидеться с Гришей Василевским. Может даже, летать с ним в одной эскадрилье... Лететь рядом, смотреть, как он показывает ей разные фигуры пилотажа, учиться у него и повторять за ним, а потом видеть в его глазах одобрение... Ах, это было бы так романтично!
Хотя кто знает, может, Надя всё-таки уговорит своего отца, генерал-аншефа Александрова на создание женского лётного полка? Сейчас, когда подруги достигли заметных успехов в пилотировании, Надя решилась попробовать поговорить с отцом, когда тот вернётся со смотра войск. И если генерал-аншеф Александров даст добро, Лиза с подругами запишется в полк одной из первых и, как знать, может, ещё встретится в воздухе со своим героическим лётчиком?
Захваченная прекрасными картинами, Лиза уселась за стол и принялась сочинять Грише новое письмо.
* * *
Константин Эдуардович склонился над развёрнутым во весь стол чертежом, испещрённым по краям расчётами, а Надя стояла рядом и внимательно следила за его пояснениями.
- Этот моноплан, Надежда Дмитриевна, я разработал ещё до революции. И не февральской, а той, девятьсот пятого. Изысканиями моими в то время никто не заинтересовался, а воздухоплавание с той поры ушло далеко вперёд, но тут мне подумалось, что кое-что можно было бы использовать и сейчас. Вот, посмотрите на изменения, которые я внёс в фюзеляж, чтобы улучшить его обтекаемость. При такой обтекаемости самолёт сможет развить значительно большую скорость. И, мнится мне, подобные изменения можно было бы внести в современные самолёты. Да вот хоть даже в тот У-2, на котором вы, девушки, летаете. Как думаете? Вот, посмотрите, что я тут подсчитал.
Надя увлечённо склонилась над расчётами на полях.
Циолковский был гением; по своему внешнему виду и аэродинамической компоновке аэроплан, который он разработал ещё до первой революции, намного опередил своё время - подобные самолёты появились много позже, с началом мировой войны с Германией.
- Да, я вижу, что вы имеете в виду, - согласилась Надя, разобравшись в расчётах. Кое-что из предложенных им модификаций фюзеляжа и впрямь можно было приспособить под У-2. - А у меня к вам, Константин Эдуардович, есть просьба, - продолжила она и достала свои записи. - Я тут провела кое-какие расчёты исходя из некоторых изменений, которые можно внести в У-2, чтобы добавить ему броневую защиту. Не проверите, всё ли верно?
Циолковский углубился в расчёты.
- С научной точки зрения всё верно, Надежда Дмитриевна, - сообщил ей, наконец, Циолковский. - Но только вы ведь понимаете, что добавочный вес на защиту корпуса придётся чем-то компенсировать, и это что-то, скорее всего, будет бомбами.