Чем дольше я наблюдал за своими одногруппниками, тем больше мне казалось, что они стараются меня избегать. К обеду я был в этом уверен. Ради интереса я задал нескольким ребятам разные вопросы и получил на них короткие односложные ответы без желания как-либо продолжать разговор.
Это было странно. Возможно, после нашего с Милой исчезновения в академии прошёл какой-то нехороший слух про нас, а теперь, когда я так неожиданно вернулся, ребята просто не знали, как на меня реагировать. Надо было что-то с этим делать и для начала переговорить с кем-нибудь, кого я хоть немного знал. Таких в группе было двое: Илья и Клим — отбракованные орки, вместе с которыми я приехал в Кутузовку. Но толстого Илья я не видел, значит, надо было переговорить с Климом. И сделать это можно было во время обеда.
Когда я пришёл в столовую, заметил, что Клим сидит один вдали от остальных ребят. Это было мне на руку. Я взял поднос со своим обедом и направился к бывшему орку, чтобы вместе с ним поесть и заодно поболтать. Подойдя к столу, уселся за него и сразу же сказал:
— Приятного аппетита! Ты чего один сидишь?
— А что? — спросил в ответ Клим, и я заметил, что вид у него слишком уж напряжённый.
«Что ж им всем про меня рассказали?» — подумал я и решил, что напрямую такие вещи спрашивать не стоит.
— А куда Илья делся? — начал я заходить издалека. — Что-то не видать его.
— Его отчислили, — ответил Клим.
— Давно?
— Да.
— За что?
— Сессию не сдал.
Обычно болтливый Клим отвечал односложно, и от него исходил довольно сильный страх. Это мне совсем не понравилось. И тут вдруг бывший орк встал, взял поднос и сказал:
— Пойду я.
Я посмотрел на поднос Клима, еда на нём была нетронутой, видимо, парнишка пришёл в столовую прямо передо мной. А пока я смотрел на поднос, Клим развернулся и сделал шаг в сторону окна, в которое отдают грязную посуду.
— Стоять, — сказал я негромко, но твёрдо.
Клим остановился, и я почувствовал, как его страх усилился.
— Куда собрался?
— Посуду хочу отнести.
— Ты ничего не съел.
— Я не хочу. Я мало ем.
— Садись.
Клим остался стоять.
— Садись, говорю!
Бывший орк сел и испуганно на меня посмотрел. Он и так был щуплым и невысоким, и оттого постоянно выглядел каким-то несчастным, а теперь на него и вовсе без слёз было не посмотреть.
— Ты чего меня боишься? — спросил я. — Я ведь тебе никогда ничего плохого не делал.
— Я не боюсь тебя, — ответил Клим, и я почувствовал в его словах искренность, и это окончательно поставило меня в тупик.
Клим не врал. Но от него исходил очень сильный испуг.
— Почему ты тогда от страха трясёшься? — поинтересовался я.
Ответа на свой вопрос я не получил, а Клим спросил совсем уж несчастным голосом:
— Можно я пойду?
— Нет. Нельзя. Давай рассказывай!
— Что рассказывать?
— Всё! И по порядку!
Парнишка понял, что я от него не отстану, осторожно огляделся по сторонам, невероятно тяжело вздохнул и пробубнил:
— Троекуров запретил с тобой общаться.
— Тебе?
— Всем.
— Как интересно. А по какой причине?
— Просто запретил.
— Удивительно, конечно, но, по крайней мере, теперь хоть что-то стало понятно.
— Можно я всё же пойду? — жалобно простонал Клим. — Ты извини, просто мне не нужны проблемы. В прошлом году мы хоть с Ильёй вместе держались, а сейчас я один. Родион только после Нового года от меня немного отстал. А весь первый семестр совсем житья не было.
— А за что он тебя невзлюбил?
— Он всех, кто с отбраковки приехал в Кутузовку, не любит.
— И я так понимаю, он в группе у нас главный?
— Он и Корецкая.
— Ну это логично. У самого крутого парня — самая красивая девушка. И думаю, у неё особо не было выбора.
— Рома, можно я пойду? Ты прости, но мне действительно не нужны проблемы. Если хочешь, давай после занятий встретимся, я тебе расскажу всё, что хочешь. Но можно я сейчас уйду? Родион уже несколько раз на нас посмотрел.
Мне стало жаль этого тщедушного испуганного парня. Один в чужом городе, без родных и друзей, да ещё и подвергается третированию со стороны зажравшегося аристократского сынка.
— Сядь! И ешь! — сказал я. — А Троекурова не бойся.
— Тебе легко говорить, тебя он не тронет.
— И тебя не тронет. Ты теперь под моей защитой. Если кто-то что-то будет тебе предъявлять, неважно кто, Троекуров или кто-то другой, просто посылай.
— Куда посылать? К тебе? — растерянно спросил Клим.