В большинстве случаев Анна-Клавдия пропускала мимо ушей эти диатрибы, порой однако как будто прислушивалась к ним, когда Гогота причесывала ее на ночь или исполняла подле нее какие-нибудь мелкие услуги. Иногда же она отпускала ее и раздевалась одна. Случалось, что она сбрасывала с себя при этом все одежды и оставалась совершенно голой. Тогда она подходила к зеркалу, ласкала свои плечи, взвешивала на ладони юные груди, ощупывая их нежность и упругость. Мгновение она созерцала себя в таком виде, затем всю ее внезапно покрывал румянец, как если бы в ней загоралось тайное пламя, которое жгло ее сразу огнем и стыдом, меж тем как она чувствовала, что сердце ее разрывается, словно в него всадили кинжал, который, в запертом ящике туалетного столика, спал, в кожаных ножнах, чутким сном своего клинка, заостренного тоньше, нежели искусительное жало древнего змия.
V
Маркиза де Морамбер барону де Вердло.
Прошло уже много времени, дорогой братец, с тех пор, как я писала Вам, и я не думаю, чтобы г-н де Морамбер брался за перо с намерением побеседовать с Вами. Разве у него нашлось бы для этого время? Г-н де Морамбер самый занятый человек в Париже. В его распоряжении нет ни одной свободной минуты. Не думайте, однако, что его занятия заставляют его оставаться дома. Не воображайте его, прошу Вас, сидящим за столом или у камелька, в колпаке и халате, в обществе каминных щипцов или чернильницы, собирающим справки в каком-нибудь объемистом томе или предающимся философическим размышлениям, облокотясь на ручку кресла и подперев голову рукою. Не воображайте его, умоляю Вас, поглощенным каким-нибудь вопросом высокой политики или высокой экономики, делающим заметки или производящим подсчеты. Г-н де Морамбер больше уже не тот человек, каким Вы знали его. Вы не увидите его больше небрежно одетым. Нет красивых и изящных вещей, которые могли бы удовлетворить его. Портной неустанно шьет для него костюмы, которые он никогда не находит достаточно роскошными, как не находит достаточно красивыми парики, изготовляемые для него парикмахером. Сапожник никогда не обувает его впору и достаточно изящно. Г-н де Морамбер подходит к зеркалу, глядится в него, душится, наряжается. Закончив свой туалет, он требует карету и уезжает. И, как по Вашему, дорогой братец, куда уезжает г-н де Морамбер? Вы думаете, что он уезжает на ученое собрание финансистов или экономистов, на свидание с министром или генеральным контролером? Как бы не так!.. Г-н Де Морамбер рыщет по городу в поисках за наслаждением. Его доставляют ему зрелища, прогулки, игорные дома и Бог знает, что еще! Нет общества, которое было бы для него слишком ветренным и слишком легкомысленным. Г-н маркиз де Морамбер фат. Г-н маркиз де Морамбер петиметр. Г-н де Морамбер игрок, гуляка и распутник. Душа покойного г-на де Шомюзи вселилась в него.
Я отсюда вижу, Вердло, как вы считаете, будто я завираюсь и рассказываю Вам лихорадочный бред или нелепый сон. Вы думаете, что мозг мой чем-то одурманен, и что меня следует поместить в дом умалишенных. Разуверьтесь. Я нахожусь в самом здравом уме и владею всеми своими чувствами. Скажу Вам даже больше: я одна сохранила здравый ум среди людей, с которыми я живу. Всех окружающих меня следовало бы посадить за решетку. Все помешались; судите сами: я расскажу Вам все по порядку, начав несколько издалека.
Вы помните, каким человеком был г-н де Морамбер. Знали ли Вы кого-нибудь, кто был бы более серьезен и более рассудителен? Насколько несчастный Шомюзи, да и Вы сами, были всегда немного тронутыми, он – на один лад, вы – на другой, настолько г-н де Морамбер всегда отличался вескостью и правильностью суждений. Вы знаете его вкус к знаниям и основательным рассуждениям, знаете также все достоинства его образа жизни и всю его серьезность. Вы знаете репутацию, которую создали ему его работы; прибавьте к этим качествам постоянство, которым отличался г-н де Морамбер в своих привязанностях. В течение двадцати лет нашего супружества он оставался неизменно верным мне, и я думала было, что он останется таковым навсегда, ибо он находится в возрасте, когда чувства притупляются и страсти становятся более разумными. Словом, г-н де Морамбер был не только образцовым супругом: он был на пути к тому, чтобы стать видным государственным деятелем. Приобретенная им репутация человека знающего и рассудительного должна была привести его к самым высоким постам. Все взоры были устремлены на него. Г-н де Морамбер был наверху величия, и как раз достигнутая им высота была причиной глубины его падения. Бедняга Морамбер, ты слишком возомнил о себе, и самые достоинства твои погубили тебя!
В самом деле, именно репутация г-на де Морамбера, как одного из самых сильных умов нашего времени, была причиной того, что на нем остановилось внимание владетельного герцога. Этот весьма просвещенный государь задумал провести в своих владениях некоторые реформы, но желал провести их лишь после зрелого обсуждения. И вот, как Вам известно, он пригласил к себе г-на де Морамбера, чтобы посоветоваться с ним относительно их характера и их своевременности. Прибыв ко двору государя, г-н де Морамбер был осыпан почестями и окружен предупредительностью настолько, что его пребывание там затянулось, ибо владетельный герцог не мог больше обходиться без него. Подобная милость никогда не была видана. Шли бесконечные празднества, развлечения, ночные пиры, маскарады, и я все думала, что г-н де Морамбер присутствует на них лишь по обязанности, ибо находит там случай поговорить с государем и, среди окружающей придворной суеты, заводит с ним речь о вещах серьезных. Знайте же, дорогой братец, что я жестоко ошибалась! Вам не безызвестны коварные и пагубные прельщения тамошнего климата, где голова воспламеняется от множества наслаждений, где женщины слишком красивы, где слишком много цветов и музыки, где кровь разгорается на всяческие удовольствия. Казалось бы, что г-н де Морамбер лучше всякого другого способен не поддаваться этим пагубным соблазнам. Ничуть не бывало, он, напротив, поддался им с поразительной легкостью. Его благоразумие растаяло как воск. Его видели пляшущим целые ночи напролет, надевающим на себя самые шутовские и самые непристойные маскарадные костюмы, вплоть до появления полуголым, в образе Тритона, на морском празднестве, видели, как он принимает участие во всевозможных интригах и бросается на женщин с настоящим бешенством, тем более яростным и неистовым, что оно запоздалое и перед ним не открывается широкого будущего. Поветрие безумия помутило ему мозги. Утратив добрые нравы, он утратил всякую сдержанность, как в поступках, так и в словах. Он был неиссякаем по части сквернословия и циничных выходок. Как я уже сказала Вам, душа Шомюзи переселилась в него, но эта распутная душа не остановилась на рассказанном мною и грозила причинить многие другие бедствия.