Наконец Одри надела то, что было на ней с самого начала, собрала покупки и пошла искать Джолли. Он стоял у кассы и оплачивал свои приобретения. Когда Одри подошла, Добсон забрал у нее вещи и положил их рядом со своими.
— Нашли все, что вам было нужно? — спросил он.
Одри проигнорировала вопрос и голосом, не допускающим возражений, сказала:
— За свои покупки я расплачусь сама.
Теперь уже Джолли проигнорировал ее замечание, вынул кредитную карточку и протянул ее кассиру.
— Джолли, — начала Одри, не желая устраивать сцену, но и не собираясь позволять платить за нее, — перестаньте валять дурака.
— Потом отдадите, — бросил Джолли. — Нам нужно поскорее убраться отсюда. В примерочной я заметил высокого парня, и…
— О Боже! Где он? — ахнула Одри, ощутив острое чувство вины.
Почему она не обращала внимания на окружающее? Разиня, она настолько увлеклась выбором гардероба, что обо всем забыла.
Джолли наклонился к ней и прошептал на ухо:
— Когда я вышел из примерочной, он остался там.
У Одри расширились глаза. Она со страхом покосилась в сторону мужских примерочных.
— Он пошел за вами туда?
— Угу, — сказал Джолли, вынул шариковую ручку и расписался на чеке. Потом улыбнулся пожилой продавщице, вручившей ему сверток, схватил Одри за локоть и потащил к выходу. — Быстрее! — прошипел он.
Просить дважды ее не пришлось. И своих обычных вопросов, которые могли задержать их уход, она тоже задавать не стала. Девушка оказалась в кабине пикапа ровно через пятнадцать секунд.
Теперь, когда в ее крови бушевал адреналин, Одри казалось, что Джолли непозволительно медленно заводит двигатель. Наконец они тронулись, но тут же остановились, пропуская машину, шедшую навстречу. Тут Одри не вытерпела и раздраженно заявила, что, если Джолли и в следующий раз будет так копаться, когда понадобится быстрое отступление, за руль сядет она!
В ответ Джолли выругался себе под нос. Сначала он обругал самого себя, а потом ее деда, который втравил его в эту историю. Потом он обернулся к Одри.
— Вы помните про высокого малого с золотым зубом и белыми как снег волосами?
— Да, — осторожно ответила она.
— А вам это описание не показалось подозрительно похожим на шпионские романы прошлых лет?
Сделав паузу и поразмыслив, Одри нахмурилась.
— Гм… да… может быть.
— Знаете, — тяжело вздохнув, продолжил Джолли, — когда я несколько часов назад в центре города спросил, соответствует ли этому описанию наружность человека, которого вы заметили… — Он сделал паузу. Одри ждала продолжения, широко раскрыв глаза. — Так вот, это была шутка!
Ее выражение лица тут же изменилось. Она отвернулась, выпрямилась и молча уставилась прямо перед собой.
Джолли следил за ней краешком глаза.
— Я думал, вы поняли это с самого начала.
Секунды текли. Наконец она сдавленно сказала:
— Нет, не поняла. Очень глупо с моей стороны. Должно быть, я слишком испугалась за вас, чтобы подумать как следует. Но это было еще до того, как вы рассказали мне про первое правило выживания. Теперь, когда я многое поняла и у меня появилось время подумать, больше такой ошибки не повторится.
Внезапно до Джолли дошло, как сильно она расстроена. Растроганный такой заботой, он протянул ладонь и коснулся ее руки.
— Послушайте… простите меня, — сказал он.
Одри отдернула руку. Кто-то сказал, что неведение — это благо. Но она считала, что за неведение нужно платить. Причем иногда очень дорого.
— Раз так, скажите мне вот что, — не меняя позы, произнесла она. — Если у него нет снежно-белых волос и золотого зуба, то на кого действительно похож ваш ростовщик? Но на этот раз я хочу знать правду.
4
Он был уверен, что когда-нибудь она задаст этот вопрос.
— Никаких особых примет, — проворчал Джолли, все сильнее злясь на себя, на нее и ситуацию, в которой оказался. Черт побери, он был прав, когда думал, что преданность другу ему дорого обойдется. Но действительность превзошла все его ожидания. — Он выглядит как самый обычный человек. Никаких шрамов.
— И золотого зуба, — вставила Одри. Она пыталась пошутить, но шутки не получилось.
— Нет. Вы не заметите его в толпе.
Джолли тоже замолчал и уставился прямо перед собой. Внутри ворочалось какое-то неприятное чувство — то ли злость, то ли досада.
Он должен был знать, что именно так и случится. Черт возьми, все началось девять лет назад. С первого взгляда на Одри он понял, что в этой девушке есть что-то необычное, западающее в душу. Нет, он не поощрял и не лелеял это чувство. Однако оно оставалось внутри, несмотря на все попытки бороться с ним. Иногда — причем гораздо чаще, чем хотелось Джолли, — оно начинало шевелиться и рваться наружу. Это было особенное чувство, которому он не смог бы подыскать названия. Но спутать его с каким-нибудь другим было невозможно. Временами — как, например, сейчас — ему хотелось стать другим. Впрочем, это могло быть простым желанием, чтобы она перестала ждать от него невозможного. Джолли знал, что, если бы он мог полюбить женщину, он не нашел бы никого лучше Одри. Тут и говорить нечего.