Так почему она не встает и не уходит?
Просто не может, вот и все. Если после такого далекого путешествия она уйдет, не ознакомившись с завещанием, Джолли Добсон наверняка решит, что это из-за него. И даже может подумать, что она осталась все той же смешной, глупой девчонкой, втрескавшейся в него по уши. О Господи, все что угодно, только не это…
Поверенный деда, облаченный в элегантный светло-синий костюм-тройку, шагнул к ней. Судя по безукоризненной прическе Залкинда, каждый его седой волос был покрыт лаком.
— Мисс Говорли, что еще я могу сделать для вас, прежде чем мы приступим к чтению завещания? — улыбнулся он.
— Спасибо, ничего не нужно, — ответила она, глядя на Джолли и машинально отмечая, что, в отличие от поверенного, тот не придает внешнему виду никакого значения.
Его голубые джинсы окончательно выцвели, а в некоторых местах — на которые Одри вовсе не следовало обращать внимания — почти протерлись. На ее взгляд, синяя футболка чересчур плотно обтягивает торс Джолли — как-никак они находятся на деловой встрече. И все же этот наряд так шел ему, что у Одри пересохло во рту Поношенные красно-коричневые мокасины и сдвинутая на затылок светло-коричневая кожаная шляпа довершали туалет. И все же, к вящему огорчению Одри, она была вынуждена признать, что этот небрежный костюм наделяет его дьявольской привлекательностью. Привлекательностью, о которой она столько лет пыталась забыть.
Однако, несмотря на исходившую от него чувственность, которая бесконечно волновала ее, она держала себя в руках. Что ж, уже неплохо. Она сидела прямо, вздернув подбородок. И не собиралась менять позу, как бы ни обернулось дело.
Джолли посмотрел на наручные часы, сокрушенно покачал головой и громко откашлялся.
— Эр, давай начнем, что ли?
— Конечно, — сказал Залкинд и сел в черное кожаное кресло с высокой спинкой. — Если вы оба готовы, можем приступить к чтению.
— Я-то готов, черт побери, — откликнулся Джолли.
— Я тоже, — подтвердила Одри, складывая руки на коленях и ожидая, когда поверенный приступит к делу.
Залкинд откашлялся и начал оглашать последнюю волю покойного. Много лет назад Одри сказали, что дед завещает ей дом. Ее сердце предательски забилось. Она говорила себе, что ничего не хочет от деда, и действительно не хотела. Она приехала в Южную Луизиану лишь с одной целью: в надежде залечить раны прошлого. И все же дом деда не был ей безразличен. В нем заключалось прошлое их рода. Тут жили его и ее предки. Это было все, что от него осталось… последние воспоминания, которыми он был обязан поделиться с ней.
Ей был нужен этот дом. Правда, он изрядно обветшал. Ну и что? Когда-нибудь у нее появятся деньги и она восстановит дом в его первоначальном виде. А сейчас она испытала теплое чувство, когда Залкинд объявил, что дед оставил дом именно ей.
Залкинд поглядел на нее поверх очков и деликатно покашлял.
— Что с вами, мисс Говорли?
Одри быстро вытерла влагу, скопившуюся в уголках глаз, и подняла взгляд.
— Ничего… ничего… все в порядке.
— Можно продолжать?
Прежде чем ответить, Одри почему-то покосилась на Добсона. Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что тут же посмотрел на нее. Но на этот раз сделал то, чего она совершенно не ожидала: приподнял уголок рта и лукаво улыбнулся. Смутившись, Одри заморгала, а потом снова посмотрела на поверенного.
— Пожалуйста, продолжайте, — торопливо сказала она.
— Мисс Говорли, я хочу, чтобы вы поняли: дом, в каком бы состоянии он ни был, принадлежит вам, — начал Залкинд.
— Понимаю, — кивнула Одри.
Тут поверенный улыбнулся и поправил очки.
— Хорошо. Потому что далее речь пойдет о вещах намного более сложных. Понимаете, ваш дедушка пожелал, чтобы вы оба, — он перевел взгляд с Одри на Джолли, — владели этим домом сообща.
— Сообща? — спросил Джолли. — Это как же?
— Именно так, как написано, — ответил Залкинд. — То есть совместно и безраздельно. Вместе. Как один.
Сбитая с толку, Одри наклонила голову набок.
— В каком смысле?
— Как один человек, — продолжил Залкинд. — Иными словами, чтобы каждый из вас получил свою долю наследства, вам сначала необходимо пожениться.
— Что?! — дружно воскликнули Одри и Джолли и подались вперед. На мгновение их ошарашенные взгляды встретились.
— Вы не ослышались, — спокойно повторил Эрон Залкинд. — И, чтобы сделать это, у вас есть только семьдесят два часа, то есть трое суток. Если вы этого не сделаете, то я уничтожу свадебный подарок. И никто из вас его не увидит.
Джолли прищурился и насмешливо фыркнул.