Эти пять дней пролетели как миг. Конечно, пришлось повозиться с вопросами опеки. Мама настояла, чтобы отец уже сейчас полностью взял Софу к себе, тем более, что это ничего бы не изменило в их жизни.
— Сколько можно? Ты ещё даже не легла на операцию, а уже говоришь о летальном исходе?! — кричал Алексей.
— Мне так будет спокойнее, я прошу тебя, — взмолилась Наталья.
— Ладно, если ты так этого хочешь… Но я нашёл лучших врачей. Ты не оставишь её без мамы, я ведь не смогу тут с ней жить, а ты её как будто не знаешь. Со мной в Финляндию она не полетит, попросту не захочет, — уже спокойнее произнёс он.
— Знаю, но хочу быть уверена, что ты её не бросишь, — ответила она холодным голосом.
Именно так и были решены бумажные вопросы ещё до операции.
И вот настало то самое девятнадцатое число. Весь день Софа провела в больнице, не отходя от операционной ни на минуту. Она сидела в белом коридоре, мимо неё проходили, а иногда пробегали медсестры и другой персонал больницы, а она просто не могла уйти. Ей казалось, если она уйдёт — всё пойдет не так. И вот спустя самые мучительные двадцать часов к ней вышел врач.
— Идите поспите, — тихо произнёс он, заметив, что она еле дышит.
— Что с моей мамой? — резко спросила она, не желая знать ничего другого.
— Всё хорошо, операция прошла успешно. Но ей нужно поспать. Уже всё закончилось, всё будет хорошо. Езжайте домой, до двадцать пятого мы всё равно вас к ней не пустим, — ответил он, тепло улыбаясь.
— А вы уверены? — вдруг спросила Софа.
— Что за вопросы, милочка? Я всё-таки врач, — ответил он, смеясь.
— Хорошо, спасибо, — ответила Софа, поднялась и направилась домой с таким чувством, будто камень упал с её души.
Неужели её предсказание было неверным? Может, она не так сильна, да и какая к чёрту разница? «Главное, что мама будет жить», — только и могла думать она.
Придя домой, она уснула и проснулась только вечером следующего дня. Отец так и не заехал. Она взяла телефон… Куча пропущенных, даже Лера звонил. Куча смс «Я скучаю», «Что происходит?», «Ты в порядке?» и ещё много похожих от него не могли её не радовать, но он был не тем, с кем она хотела поговорить.
Она позже перед всеми извинится и объяснит, что произошло. Позже, но не сейчас, сейчас она набрала номер Егора и, стоило ему взять трубку, принялась рассказывать всё, что с ней произошло, правда, умолчав о Сефилии и дате смерти, но это было не так важно.
Следующие дни были самыми счастливыми в её жизни. Она наконец увиделась с Егором и этим вечером встретится с Лерой. Теперь они друзья, она извинится перед ним и всё объяснит…
И она с ним встретилась, правда, не провела с ним и пяти минут…
— Ало, — сказала она, озадаченно поднимая трубку сразу после того, как обнялась с Лерой при встрече.
— Здравствуйте, вас приветствует дежурное отделение больницы номер 44, вы Софья Еланова? — спросил голос медсестры.
— Да, я, а что такое? — ничего не понимая, ответила Софа.
— Мне жаль это вам сообщать… Ваша мама Наталья Еланова скончалась несколько минут назад. Вы не могли бы подъехать? — спросила она, явно переживая за реакцию.
— Да… Я… Я сейчас приеду, — произнесла Софа ледяным голосом.
Всё, что было дальше, было как в тумане. Софа так и не смогла вспомнить, что тогда произошло: как убежала от Леры, ничего ему не сказав, как приехала в больницу, как ей объясняли, что у её мамы началось кровотечение, как они не смогли её спасти, как она вернулась домой, забрав все её вещи, как позвонила отцу по дороге обратно и как наконец зашла в квартиру.
Она очнулась только когда упала без сил на пол прихожей и начала рыдать. Она продолжала двигаться по квартире, попутно разнося всё, где они когда-то счастливо жили, разбивая все совместные фотографии, которых и так было не много, выкидывая так любимые ею книги из шкафов, переворачивая свой рабочий стол, за которым когда-то она вместе с мамой делала уроки, и рыдая до тех самых пор, пока попросту не отключилась на полу посреди гостиной…
========== Возвращение брата ==========
С той страшной ночи Софа так и не смогла выйти из дома.
Зато, проснувшись следующим утром, она заставила себя встать и переодеться в домашнюю одежду — всё те же шорты и футболку, в которых она была, когда они последний раз виделись с мамой.
Осознание этого заставило её снова раздеться и начать рыться в комоде, ища другую одежду, одежду, в которой они не ели с мамой, не сидели на диване, не обнимались… Все эти мысли медленно её пожирали — и она начала выбрасывать всю одежду на пол. Она выворотила весь комод, но так и не смогла ничего найти, поэтому просто завернулась в одеяло и направилась на кухню.
Она не хотела есть, да и как она вообще могла хотеть есть после всего этого. Вся её комната была уничтожена, вещи валялись на полу, стол был перевёрнут, книги выброшены из шкафа. В гостиной дела были не лучше… Столик около кресел был снесён, шкафы также разорены, а весь пол усеян книгами — она ведь их так любила. Цветы, которые её маме так нравились, она скинула с подоконника — их горшки разбиты, а на полу рассыпана земля. Фотографии были разбиты и лежали в осколках стекла, картина, которую Софа нарисовала с мамой, когда была маленькая, была выброшена на балкон.
Пробравшись через весь этот бардак, она увидела, что её кроссовки всё ещё лежали рядом с зеркалом в прихожей. Она кинула их в своё отражение. Не желая об этом думать, она наконец зашла на кухню, но тут же пожалела об этом. На столе всё ещё стояла чашка её мамы, которую та не стала мыть перед уходом и просила не мыть Софу.
— Слушай, не мой чашку. Как вернусь, сама вымою, — сказала мама, собирая вещи в больницу.
— Это ещё зачем? — смотрела на неё Софа с удивлением. Её мама всегда ненавидела грязную посуду и заставляла Софу её мыть сразу после еды.
— Ну, я буду знать, что должна буду вернуться и вымыть её, — весело ответила её мама.
— Договорились, — смеясь, ответила Софа.
Эти воспоминания моментально всплыли в голове и обратились в страшный гнев на своё бессилие. Она схватила чашку и швырнула её в стену. Осколки посыпались на пол, но Софе было всё равно.
Она взяла свою чашку, налила заварку, залила в чашку кипяток, который почему-то ещё не до конца остыл со вчерашнего дня, и, смотря в окно на так знакомую улицу за ним, на бегущих куда-то людей, сделала первый глоток.
В заварнике был заварен любимый чай её мамы. Чувствуя этот так знакомый вкус, слёзы снова подступили и начали течь из её глаз. Нет, она не ревела, как раньше, она просто сидела и смотрела в окно опустошенным взглядом, чувствуя, как слёзы текут по щекам.
Допив чай, она поднялась, поставила чашку на стол и вернулась в гостиную. Надела наушники и включила тот самый альбом, который есть у всех — его включают только когда так плохо, что хочется вырвать из груди всё, что есть. Поставила громкость на максимум, который могли выдержать её уши, завернулась в одеяло и просто смотрела на квартиру, на вещи. Она пыталась собрать мысли в кучу, но они всё время разбегались. Она даже не знала, сколько так просидела.
— Она что, не дома? — начинал злиться парень лет двадцати, стоя у подъезда её дома. Он был тем, кого она точно не ждала…
Достав дубликат ключей, он открыл входную дверь дома, поднялся на лестничную клетку третьего этажа и сунул ключ в замок. Вчера у девушки хватило сил только на то, чтобы повернуть ключ в двери только один раз — она даже не стала её полностью закрывать.
Софа всё ещё сидела на диване, а из-за наушников не слышала, как парень открыл дверь, не слышала, как он зашёл в гостиную. Она была без сил.