— Что если я не хочу ждать? Что если я думаю, что моя дочь хочет обмануть меня? И к тому же ты ни за что не сможет дать мне столько, сколько мог бы дать Мистер Роскошные штаны, — сказала она и вздернула подбородок. — Он неприлично богат. Он и его семейка. Я только могу представить себе, сколько они дали бы мне за то, чтобы я помалкивала, чтобы не рассказала прессе о том, что ты — проститутка.
Я с трудом сглотнула.
— А как ты нас нашла сегодня?
— Про это было написано в колонке сплетен в «The Tribune».
Она пожала плечами и продолжила.
— Представь себе, богатеи выставляют напоказ свои деньги, пока другие голодают.
Я посмотрела на ее бочкообразную грудную клетку, думая обо всех тех блоках сигарет по пятьдесят долларов за штуку, которые она выкурила в течение всей своей жизни.
— Ты вряд ли голодаешь. И к тому же, когда я последний раз тебя навещала, тебе никто ничего не был должен.
Она снова вздернула подбородок.
— Мне не нравится твоя уверенность в своем превосходстве, девочка. Никогда не нравилась.
— Тогда включи этот пункт в свой длинный список того, что тебе не нравится во мне, — сказала я, сузив глаза. — Но я одам тебе все деньги, которые ты хочешь. Я серьезно. Это большая сумма.
Кай подъехал и припарковался перед рестораном. Я увидела, что Джеймс ждет меня на тротуаре с засунутыми в карманы руками.
— Кай, пожалуйста, отвезите мою мать домой.
Я повернулась к ней.
— Если ты оставишь нас в покое, я отдам тебе почти все из заработанного, — сказала я тихим голосом. — Даже из тех денег, которые должны были пойти на Томми.
Она кивнула. Она уже украла около шести тысяч долларов из «Новых Горизонтов» сегодня утром, так что, возможно, это сможет сдержать ее недовольство. Ненадолго.
— Я подумаю об этом.
— Ты это сделаешь.
Я посмотрела на нее, и вдруг поняла, что не хочу выходить из машины, а хочу вернуться в Восточный Бостон вместе с ней. В ее пустую квартиру, где я выросла. В то место, которому я принадлежала. Когда я была моложе, я не могла дождаться того момента, когда смогу вырваться оттуда, и мечтала о том, чтобы у меня оказалась своя собственная крыша над головой. Я пыталась сделать свою жизнь лучше. Но я не принадлежала к лучшей жизни. Грязь снова возвращалась в мою жизнь, предъявляя ко мне требования. Я должна была просто сдаться, позволить этому утащить меня вниз туда, где люди, о которых я заботилась, не были бы запятнаны мной.
— Твой парень ждет тебя, — сказала мать, кивая в сторону дверцы автомобиля.
Джеймс подходил к автомобилю, выглядя при этом дерганным.
— Он не мой парень, — прошептала я, по-прежнему ощущая боль внутри себя.
— Возможно, ты захочешь сказать ему это. Тебе лучше пойти.
Глава 13
Джеймс
— Что она сказала?
Мы стояли на тротуаре возле ресторана, глядя на прекрасный вид гавани. Застывшая рядом со мной Одри, была сильно напряжена, а ее лицо было бледным и подавленным. Я погладил ее по спине, пытаясь сделать так, чтобы она почувствовала себя немного лучше.
— Она только хотела … напомнить о себе.
— Все в порядке?
— Нет. Ничего не может быть в порядке, если дело касается моей матери. Но все будет хорошо.
Я притянул ее к себе.
— Она хочет больше денег, — сказала Одри и натянуто кивнула.
— Как она узнала, что мы — здесь?
— Из «The Tribune».
— Сколько она хочет?
Одри снова покачала головой.
— Она хочет урвать себе кусок побольше. Не беспокойся об этом, я обо всем позаботилась.
— Я был довольно щедр с ней вчера, — произнес я, наблюдая за лодками, плывущими по воде. — Это, вероятно, было ошибкой с моей стороны. Я не принял во внимание, … как далеко она способна зайти.
Я переплел наши пальцы, почувствовав тоску и злость, исходящие от Одри. Хотя я и должен был, исходя из личного опыта, предугадать такой вариант событий, но я все же был удивлен, что мать может быть такой равнодушной к своему собственному ребенку.
Или, возможно, это было связано с тем, что речь шла об Одри, и я не мог понять, как кто-то мог к ней так относиться.
— Ты хочешь сказать, что не учел того, что она может толкнуть меня под автобус? Что она поставит под угрозу мою работу? Тогда ты ее недооценил, или, может быть, переоценил, — сказала она. — Ей плевать на меня. Посмотри, что она сделала с Томми сегодня утром. Она не заботится ни о ком, кроме себя.
Я снова притянул ее к себе.
— По сравнению с твоей матерью моя мать теперь в моих глазах выглядит порядочным человеком.
Мы оба рассмеялись.
— Они, и правда, — два сапога пара, — произнесла Одри, потом вздохнула и посмотрела на меня. — Джеймс... моя мать пытается вытянуть еще больше денег. Она угрожала.
— Чем? — спросил я, но уже догадывался, что она мне ответит.
— Рассказать твоей семье обо мне. Разоблачить нас. Она способна шантажировать всех и каждого.
— Она не сделает этого, — сказал я. — Я не позволю ей зайти так далеко.
— Ты не должен давать ей больше денег, — произнесла она. — Она никогда не остановится. Я заплачу ей, так как уже пообещала. Кроме того, она должна понять, что ты заплатил ей только единожды. В противном случае она будет требовать денег снова и снова.
Она посмотрела на меня, и на ее лице отражались тревога и упрямство.
— Пообещай мне.
— Пока нет. Я могу помочь тебе. Мы что-нибудь придумаем.
Я оглянулся на ресторан и вздохнул.
— Нам пора пойти туда, так как ужин вот-вот начнется, и мне бы не хотелось привлекать к нам повышенное внимание.
— А ты не хочешь, чтобы я просто ушла? — спросила Одри. — Если я сейчас покину тебя, то она не сможет ничего сделать, не сможет причинить еще больше неприятностей. Я волнуюсь, Джеймс. Она может так низко пасть. Мне бы не хотелось, чтобы твоя семья узнала обо мне, и я не желаю, чтобы она находилась рядом с тобой, … ведь она может сделать все, что угодно, и это будет ужасно.
— Конечно, я не хочу, чтобы ты уходила. Не глупи.
Я осторожно поцеловал ее в лоб, чтобы не испортить макияж. Она выглядела превосходно. Одри так старательно подбирала одежду по такому случаю. Я наблюдал за тем, как она делала выбор украшений. Выбирая идеальные, с ее точки зрения, серьги, она хмурилась на свое отражение в зеркале, пока не определилась с выбором. Когда мы вместе проходили через двери церкви, я повернулся, чтобы взглянуть на нее, и мое сердце чуть не остановилось.
— У меня плохое предчувствие насчет всего этого, — она произнесла дрожащим голосом на выдохе. — Можешь ли ты представить, что скажет твоя мать, когда узнает?
— Мне плевать.
Я взял ее за руку, и мы направились на праздничный ужин. Мы отсутствовали достаточно долго, и я не хотел, чтобы моя мать суетилась, или, что еще хуже, проявляла любопытство. Мне не понравилось, как она общалась с Одри в церкви. Мне не стоило выставлять напоказ наши отношения с ней прошлым вечером, как я это сделал в Гарднеровском музее. Мне нужно защитить Одри от своей матери, заслонить ее.
Необходимо, чтобы и ее и моя мать отступились и оставили ее в покое.
Оставили нас в покое.
Одри в нерешительности остановилась прежде, чем мы вошли в ресторан.
— Я не хочу, чтобы ты пострадал, Джеймс. Я не хочу утянуть тебя и твою семью за собой вниз. Я считаю, что мне лучше уйти.
Она отстранилась от меня, как будто собиралась убежать.
— Нет. Остановись, — сказал я, крепко держа ее. Паника поднялась внутри меня. — Я тот, кто тебя нанял. Ты не можешь утянуть меня вниз, потому что мы увязли в этом оба, — сказал я и притянул ее к себе. — Мы разберемся с твоей матерью, и затем решим вопрос с моей. И как только мы перестанем паниковать, то мы сможем даже насладиться этим вечером. Я не хочу проходить через все это без тебя. Пожалуйста, не уходи. Даже не заикайся об этом снова.