Пока я одевалась для вечера, а Джеймс принимал душ, ко мне неожиданно пришло осознание, что я влюбилась в него. И это понимание привело меня в состояние оцепенения, что прямо затошнило от ужаса. Он должен был быть для меня только работой, которая продлится еще одну неделю, а я, как дура, влюбилась в него. Я взглянула на себя в зеркало и рассмеялась.
«Я точно знаю, как сделать мудрый и правильный выбор», — подумала я с сарказмом. Этого стоило ожидать. Этого никогда не должно было случиться, но я все-таки умудрилась влюбиться. Но это так характерно для Одри Рейнольдс.
Но не только это. У меня, наконец-то, появятся деньги, чтобы решить проблемы и получить все те вещи, о которых мечтала, но я теперь даже не смогу насладиться этим в полной мере. Потому что я влюбилась в Джеймса Престона, а он расстанется со мной на следующей неделе, и моя жизнь будет разрушена навсегда.
«Поздравляю, Одри».
Мой телефон запищал, и я встала, чтобы посмотреть, кто мне написал. Это было сообщение от моей матери. Дерьмо. Хуже некуда, если моя мать начинала меня искать, то она либо хотела от меня денег, либо попала в беду. Но я хотела убедиться, что ничего не случилось плохого с Томми, поэтому и перезвонила ей.
— Одри, — ответила она сразу.
— Все в порядке? — спросила я, не потрудившись даже поздороваться с ней.
— Нет, не все в порядке, — Я чуть раньше попала в ДТП (прим. Дорожно-транспортное происшествие) и разбила «Сентру» (прим. Модель автомобильной марки «Nissan»).
— Со всеми все в порядке? — спросила я, подразумевая: «была ли ты пьяна и не убила ли ты кого-нибудь».
— Со мной все в порядке, — сказала она. — Я просто выехала на обочину и врезалась в строительные материалы, которые тупые рабочие оставили там. Можешь себе это представить? Они просто оставили трубы из бетона и отбойные молотки и другое свое дерьмо на обочине. Это по их вине разбилась моя машина!
— Ну, они же лежали в стороне от дороги, мам. Не на дороге же.
Я вздохнула. У моей матери всегда были проблемы, в которых был виноват кто-то другой, но только не она сама. Я не думаю, что когда-нибудь услышу, как она признает свою ответственность за то, что не так пошло в ее жизни.
— А где же машина? — спросила я.
— Я оставила ее там.
— Где ты?
— В баре, — сказала она.
Ну, конечно, она была в баре. Я знала свою мать. Она сейчас выпьет несколько коктейлей, а потом скажет копам, что была в баре и выпила после того, как разбила машину. Они никогда не смогут доказать, что она выпила прежде, чем сесть за руль, хотя будут подозревать, что это было именно так. Копы хорошо знали мою мать, и моя мать хорошо знала копов.
— Ты позвонила кому-нибудь? — спросила я.
— Нет. Какая глупость, — сказала она.
Это было равносильно тому, что она призналась, что села за руль пьяной.
— Так что я побуду здесь в течение часа, пропущу пару стаканчиков, а потом позвоню копам.
— Они могут найти тебя раньше, мам.
— Неважно, — сказала она приглушенно, и я услышала в трубку, что она закуривает сигарету. — Эй, я разговаривала со служащей в центре, где живет Томми. Она сказала, что ты оплатила его пребывание вперед до конца августа. У тебя, видимо, дела идут хорошо, да?
— Это был одноразовый платеж. Денег больше нет, — сказал я, ощетинившись.
Мне было противно, что моя мать была довольна тем, что я зарабатывала деньги в качестве проститутки. Я почувствовала себя еще более мерзко от ее тона, понимая, что в ближайшее время она начнет требовать у меня деньги.
— Мам, я должна бежать. Береги себя.
— Наслаждайся, — сказала она, и от ее слов у меня мурашки побежали по коже.
Джеймс вышел из душа в обернутом вокруг талии полотенце.
— Кто это был?
— Никто, — сказала я.
Как бы я хотела, чтобы это было именно так.
Сегодня Джеймс надел еще один поражающий воображение костюм, на этот раз, с галстуком лавандового цвета.
— Что мне надеть? — спросила я, проходя мимо вешалок с дизайнерской одеждой в гардеробной комнате. Я не привыкла к такому выбору вариантов.
— То платье, в котором ты была прошлым вечером. Оно меня полностью устраивает, — произнес он с ухмылкой.
— Я почти уверена, что оно грязное, — сказала я, улыбнувшись ему. — Плюс, мне не хотелось бы надевать что-то, что может повлечь за собой игры под столом. Я не думаю, что твоя мать бы одобрила это.
Я достала серое, облегающее фигуру платье, сшитое в консервативном стиле, и показала его ему.
— Как насчет него?
— Прекрасно, — сказал он. — Полагаю, что оно должно подойти. Неважно, что ты наденешь. Я знаю, как ты выглядишь под одеждой, и мне это очень нравится.
Бросив платье на кровать, я подошла к нему и поцеловала в губы. Он обнял и жестко поцеловал меня в ответ, и это было не единственное, что было у него жестким.
Я провела по нему руками, смакуя свои ощущения от касания его огромной рельефной груди, но затем заставила себя сделать шаг назад.
— Слишком поздно, нам сейчас не хватит времени, — сказала я невинно. — У тебя съемки для «New England Brides Magazine».
Он прерывисто вздохнул.
— Эта гребанная свадьба.
Я начала натягивать на себя серое платье.
— Я не знаю. Лично я — наслаждаюсь всем этим в настоящее время, — сказала я, говоря это на полном серьезе.
Он подошел и помог застегнуть молнию на моей спине.
— Я тоже. И это последнее, что я ожидал.
Он нежно провел рукой вниз по моей спине, посылая дрожь по всему моему телу.
Его телефон завибрировал, он взял его и стал пристально что-то читать на экране.
— Я должен разобраться с этим. Извини, — сказал он, и начал что-то быстро набирать на телефоне. — Нам уже надо выходить.
Я остановила свой выбор на босоножках цвета «металлик», нанесла помаду, и надела на руку кучу браслетов. Затем я взяла его под руку, ведя его сначала к лифту, а потом и к машине, пока он возился со своим телефоном, решая какие-то свои дела. На улице было замечательно. Кай поджидал нас с приветливой улыбкой. Джеймс держал меня за руку, пока ругался с кем-то по телефону. Все это казалось таким нормальным, таким естественным. На одно мгновение я даже представила, что это моя настоящая жизнь, и я — его настоящая подруга.
Это было превосходно. Это было прекрасно до умопомрачения.
Пока мы ехали до музея Изабеллы Стюарт Гарднер (прим. Частная художественная галерея, расположенная в стилизованном под венецианское палаццо здании в Бостоне), где должна была состояться фотосессия, Джеймс постоянно висел на телефоне. Я решила проверить свой телефон, так как переживала, что мать могла оказаться в тюрьме. К своему удивлению, я обнаружила три пропущенных голосовых сообщения. Первое было от матери:
— Одри, они отбуксировали мою машину, и я не могу позволить себе забрать ее. Позвони мне. Пожалуйста.
Второе сообщение было от Елены:
— Дри, позвони мне, как только получишь это сообщение. На сотовый.
Я взглянула на Джеймса, он был настолько поглощен своим разговором, что не обращал ни на что внимание.
Судорожно выдохнув, я набрала номер Елены.
— Дри, — ответила она почти сразу, как только я набрала ее номер.
— Привет, Елена, - сказала я нервно. Она редко, да почти никогда, не звонила нам, пока мы были на работе. — Что случилось?
— Твоя мать, вот, что случилось, - сказала она. — Она заявилась в офис после обеда, и сказала, что ты недавно заработала большие деньги, и что они ей нужны.
Вся кровь отхлынула от моего лица.
— Елена, прости меня, — сказал я.
— От этого не легче. Я сказал ей, что ей не рады в нашем офисе. От нее пахло, Дри. Она средь бела дня была пьяной в стельку, и была очень воинственно настроенной. Я сказала ей, что ты получаешь свою регулярную зарплату, и что больше я ни о чем не знаю. Затем я попросила ее удалиться.