Мысли об этой улыбке, и о том, что он делал со мной этим утром своими губами, вызвали во мне воспоминания, что мне стало тяжело дышать. Из-за своих мыслей я нечаянно хлебнула воды и закашлялась.
Это было единственной причиной, почему я обрадовалась, что он ушел. Я раздосадованная и недовольная тем, что захлебнулась водой, вылезла из душа и обернула вокруг себя невероятно мягкое полотенце. Как только я вышла, тут же высушила волосы и осторожно их расчесала. Потом я отправилась на поиски телефона в комнате Джеймса, но он, видимо, куда-то его положил не на самое видное место. Я просто спрошу его, когда он вернется. Подняв с пола футболку с эмблемой Уортона, в которую он был вчера одет, я надела ее на себя, вдыхая его запах. Затем я направилась на кухню в поисках кофе, мечтая о том, как бы здорово было жить с ним здесь, и чтобы это была моя настоящая жизнь.
Моя настоящая жизнь. Я никогда не видела своего отца. Моя мать рассказывала мне, что он был ее парнем, и что он находился рядом после того, как Томми родился. Потом она забеременела мной, и после этого он пропал. В душе я всегда надеялась, что он вернется, но он не вернулся… и даже никогда не присылал алименты. Он явно не был классным парнем.
В то время, когда я была ребенком, я нафантазировала себе, что он был королем, и отправил меня и Томми жить с матерью, чтобы спрятать нас, потому что мы были важны для него, и он хотел защитить нас. В моих фантазиях он возвращался, и я обнаруживала, что все это время я была принцессой. И в один прекрасный момент он заберет нас к себе жить жизнью, которую нам всегда полагалось иметь: нашей настоящей жизнью, в которой все было бы спокойно, красиво и идеально.
Я оглядела кухню, залитую солнцем. Апартаменты Джеймса были вылизанными и безупречными. Все здесь было спокойным, красивым и идеальным. Джеймс был совершенным. Это было то, что можно назвать королевской жизнью, и то, о чем я всегда мечтала, и то, что никогда не должна была иметь.
Да, это правда, что я полюбила Джеймса. Я умудрилась сделать это, и ничего не могла с этим поделать.
Но в данный момент наиболее актуальным, чем когда-либо, для меня было то, что я должна была защитить свое сердце
— Ты приготовила завтрак? — спросил он час спустя. Он бросил кое-какие вещи на кухонный островок и заключил меня в объятия. Он был настолько крупнее меня, что в его объятиях я чувствовала себя защищенной.
— Как это мило с твоей стороны.
Он глубоко целовал меня, и у меня подогнулись колени. Примитивная энергия, вибрирующая между нами, была почти невыносимой. Я пробежалась своими руками вниз по его груди, ощущая пальцами мышцы под его рубашкой. Это преступление — быть таким великолепным со всеми этими мышцами, этими волнистыми со стальным отливом волосами. Это несправедливо.
Он так же провел по мне руками, жадно поцеловав.
— Ты сводишь меня с ума, — сказал он, уткнувшись своим лбом в мой лоб, и прижал к себе. Я чувствовала, как растет его эрекция. — Я не могу контролировать себя, когда ты прикасаешься ко мне.
— Ты коснулся меня, босс, — сказала я. — Я стояла тут и ела французские тосты
— Французские тосты? — спросил он, тут же отстранившись и посмотрев на выпечку с надеждой в глазах. — Это мои любимые.
— Я знаю.
Он взглянул на меня и улыбнулся, а на его лице проявилось любопытство.
— Откуда ты узнала?
— Ты заказывал их на бранче, и съел приблизительно за пару секунд.
— Так ты заметила, — сказал он, явно впечатленный моими словами.
— Я просто стараюсь отрабатывать свое содержание, — сказала я, и поцеловала его в щеку, давая себе слово держать свои дикие мысли и эмоции, бушующие во мне, под замком.
— О, ты заслужила это, — сказал он, сверкнув на меня своими глазами, и на его лицо вернулась та самая дьявольская улыбка. — И кое-что в придачу. Ты точно мой самый ценный работник.
— Ха, — сказала я, краснея и чувствуя внутри себя смесь радости и разочарования. С одной стороны, я не хотела быть просто его сотрудником. Я хотела быть его девушкой. С другой стороны, мне было приятно, что угодила ему. Я положила французские тосты на тарелку и поставила ее на кухонный островок. Потом налила ему черный кофе такой, какой ему нравился, и поставила стакан свежевыжатого апельсинового сока. Я также выложила немного ежевики и клубники, и осмотрела накрытый стол. Впечатляюще. Дорогая одежда выглядела замечательно. Дорогая еда и того лучше.
Он сел и посмотрел на еду, стоящую перед ним.
— Это так здорово, — сказал он. — Спасибо, Одри.
— На здоровье. Мне нравится заботиться о тебе, — сказала я, и еще больше покраснела.
На его лице появилось выражение, которое я не могла прочитать.
— Мне это тоже нравится.
Я села рядом с ним, и он периодически поглаживал мне спину своей рукой, пока ел.
— Хочешь еще кофе?
Он кивнул, и я взяла его чашку. По дороге к его шикарной кофе-машине я бросила взгляд на сотовый и бумажник, лежавшие на столе.
— Эй, это же мой телефон? — спросила я.
Он почему-то лежал с его вещами. Я взяла его и включила.
— Угу, — подтвердил он, но не стал давать никаких объяснений по поводу того, как он оказался у него.
В телефоне я обнаружила сообщение от Рейны из центра, и, пока готовила Джеймсу черный кофе, повернулась спиной к Джеймсу, чтобы прочитать сообщение. Холодная ярость накатила на меня. Моя мать обокрала Томми. Я заставила себя отложить пока решение этой проблемы. Я разберусь с этим позже, когда смогу.
— Ты взял мой телефон по какой-то причине? — спросила я.
— Да.
— Ты прочитал его? Сообщение о моей матери? — спросила я, держа телефон в руке, но не в силах повернуться к Джеймсу лицом.
— Да.
— Ты не хочешь сказать мне, почему ты это сделал?
Я была зла не только из-за содержания сообщения, но и на то, что Джеймс прочитал его первым, и на тот факт, что он вообще его прочитал.
— Иди сюда.
Я пошла по направлению к нему, неся в одной руке чашку с кофе и свой телефон в другой. Мое чувство самосохранения находилось в состоянии повышенной готовности. Только одна вещь приходит на ум, когда ты узнаешь, что человек что-то ищет в твоем телефоне — он сует нос не в свои дела. Я поставила кофе на стол, и он посадил меня к себе на колени.
— Не сердись на меня, Одри.
— Почему у тебя оказался мой телефон?
— Он подавал звуковой сигнал, когда ты была в душе.
— Ты сказал мне об этом, когда я была там.
— Он снова стал издавать сигнал.
Он более плотно обернул руки вокруг моей талии.
— И что? — спросила я.
Хотя мне и нечего было скрывать от него, кроме моей гребанной семьи, но все равно, он не имел права рыться в моих вещах.
— Я прочитал сообщение. Прости.
— Мне жаль, что ты это сделал, — сказала я, чуть отстранившись, чтобы взглянуть ему в глаза. — Так же, как я не хотела, чтобы ты поднимался в квартиру моей матери прошлой ночью. Некоторые обстоятельства не имеют к тебе никакого отношения. Я не хотела, чтобы ты видел некоторые вещи. Ты должен позволить мне решать, чем с тобой делиться. Это называется «соблюдать границы».
Его глаза прожигали меня.
— А что если я хочу, что бы эти вещи имели ко мне отношение?
В его голосе не было никакого сожаления. Он бросал мне вызов.
— Джеймс. Ответь мне для начала, почему ты прочил сообщение?
Я хотела услышать от него правду.
Он потер лицо.
— Я хотел узнать от кого оно, — сказал он, глядя в сторону. — Я подумал, что оно может быть от парня, о котором ты мне не рассказала.
Я рассмеялась.
— Ты думаешь, что у меня есть парень?
Он взглянул на меня, и на его лице я заметила смесь эмоций: ревности и смущения.
— Ты так думал?
Парни находились где-то в конце моего списка личных интересов, из коих на данный момент у меня не было ни одного.