— Нет, — сказала я. — У меня никого нет.
«Есть только ты», — подумала я.
— Хотя я не понимаю, почему тебя это заботит.
— Я уже говорил тебе прошлой ночью. Мне не все равно.
Он обнял меня чуть крепче, не сказав больше ни слова. Я осознала, что одновременно сержусь на него и испытываю жалость. Я была эскортом. То, что у меня мог оказаться парень, это меньшее, что должно было его волновать в очень длинном списке вещей, о которых ему стоило бы беспокоиться.
— Прости Одри.
Это прозвучало так, будто он думал, что я мгновенно его прощу.
— Ладно, — сказала я.
Я наклонилась и нежно его поцеловала, потом пробежалась своими руками по его густым волосам прежде, чем отстраниться.
— Все же я говорю тебе правду. Ты должен доверять мне, и я должна знать, что я могу доверять тебе. Если ты хочешь что-нибудь узнать, то спроси. Не делай этого за моей спиной.
— Я доверяю тебе. Я вел себя как подросток. И как неуверенный в себе человек.
Он выглядел так, словно был сбит с толку, и я чуть не рассмеялась.
— Это был подлый поступок. Я не буду снова делать этого за твоей спиной.
Я кивнула и после этого отложила свой телефон с несчастным видом.
— Мне все еще приходится иметь дело с тем, что сделала моя мать.
— Я уже столкнулся с этим.
— Да?
Его глаза изучали мое лицо.
— Перед этим. Ну, когда ты была в душе. Прежде чем я пообещал тебе ничего не делать за твоей спиной, — сказал он робко. — Я прочел сообщение, и потом попросил Кая отвезти меня в место, где живет твой брат. Тебе больше не придется беспокоиться. Хотя тебе надо будет подписать кое-какие документы из «Новых Горизонтов», в которых написано, что твоя мать исключается из управления счетом.
Он бережно подвинул меня и взял какие-то бумаги.
— Ты должна сделать это сейчас. Мы можем отсканировать их и отправить в центр по электронной почте. Им даны строгие инструкции не высвобождать больше деньги со счета для каких бы то ни было целей.
Он подвинул документы мне, но я не могла их принять. Я просто застыла, находясь в шоке, ничего не понимая.
— Что ты сделал?
Он посмотрел мне в глаза.
— Твоя мать сняла все деньги, которые ты положила на счет своего брата. Я отправился туда и обо всем позаботился. Потом я поехал к твоей матери, чтобы увидеться с ней.
— Ты сделал что?
Я почувствовала в себе одновременно несколько эмоций: облегчение, злость и стыд. Я не могла представить себе Джеймса, находящегося в маминой грязной квартире с пожелтевшими от никотина стенами. Я даже не хотела об этом думать. Я закрыла свое лицо руками, словно это могло бы остановить мои мысли об этой картине.
— Одри. О твоем брате позаботятся. Это самое главное.
Он подошел ко мне и нежно отвел мои руки от лица.
— Как ты узнал, где живет Томми?
— Кай.
Я кивнула в потрясении.
— Помимо этого я попросил его отвезти меня на квартиру твоей матери, потому что я хотел сделать так, чтобы у тебя было все хорошо. Я поговорил с ней и дал немного денег, чтобы она пока что успокоилась. Тебе нужен перерыв. Ты долгое время имела дело с этим один на один. Я хотел помочь.
— Ты не должен помогать мне, — сказала я и с трудом села на диван.
Слезы подступили к глазам. Это было слишком для меня. Я не могла впустить его в свою жизнь таким образом. Особенно когда мне предстояло пробыть с ним еще только одну неделю. Мне приходилось решать свои проблемы самостоятельно, так как я не привыкла надеяться на кого-то другого. Это бы только привело к большим проблемам.
— Меня можно сравнить с ковбоем, — сказала я, небрежно утирая слезы с лица. — Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, так как это делает меня слабой. Понимаешь?
Он выглядел удивленным и растерянным.
— Ковбой? Нет, не понимаю тебя.
Он присел рядом со мной и взял меня за руки.
— Объясни, пожалуйста, что ты имела в виду.
Я прокашлялась.
— Я где-то прочитала, что хорошие ковбои спят на полу, когда возвращаются домой после долгой поездки. Они это делают для того, чтобы не привыкнуть спать в кровати снова. Таким образом, когда они возвращаются к стаду, все не так уж плохо — они все так же привычно относятся к неудобствам.
— Итак, ты — ковбой, — сказал он. — А я — на кровати.
— Совершенно верно, Джеймс, — сказала я. — Я — ковбой, а ты — на кровати. Я должна спать на полу, чтобы не привыкать к удобствам. Я не могу позволить тебе решать мои проблемы за меня, делая все и вся удобным и мягким. Потому что после следующей недели я снова окажусь там, где я буду спать на жестком грунте. И если ты будешь слишком добр ко мне, то это сделает все только хуже для меня.
— Тебе нужно оставаться сильной, — сказал Джеймс, подыгрывая мне. — Ты не хочешь, чтобы ты потянула спину, или того хуже — потеряла хватку.
— В точку, — сказала я, снова всхлипнув. — Никто не хочет этого.
— Никто не хочет этого, — повторил он, сделав паузу, наблюдая за выражением моего лица. — Так, может, тебе не стоит туда возвращаться?
Он притянул меня в свои объятия и прижал к себе, поцеловав в макушку.
— Может быть, тебе стоит остаться?
Глава 11
Джеймс
Только идиоты выкладывают все карты на стол и при этом надеются на лучшее. И все же я здесь, укачиваю ее на своих руках, прося остаться со мной.
Она еще раз покашляла и выпрямилась, немного отодвинулась от меня, распрямила плечи, восстановив самообладание.
— Ты — хороший, — сказала она, и я мог почувствовать по тону ее голоса, что ее, наконец-то, отпустило после всего, о чем я ей сообщил. Она не знала, говорил ли я об этом серьезно, и я не мог винить ее в этом. Она сделала мне исключение, простив за поступок, как будто я ничего не совершал.
«За поступки надо отвечать, Джеймс», — подумал я. — «Пока ты можешь все четко понимать своей головой».
Одри снова вернулась к теме разговора, будучи экспертом в актерском мастерстве.
— Что, черт возьми, ты сделал с моей матерью, чтобы она послушалась тебя?
— Она подумала, что я ... милый, — солгал я.
«Она спросила меня, если я плачу столько денег тебе, то почему же я не смог найти «нормальную» женщину».
— Я сообщил ей, что она больше не сможет когда-либо забрать деньги в центре, где живет твой брат.
— Я говорила с ней об этом прошлой ночью. Ее не заботит ничего, кроме того, за что она сможет избежать наказания.
— К сожалению, я получил определенное впечатление от общения с ней — сказал я.
Одри поморщилась.
— Я не могу поверить, что ты отправился туда и увидел своими глазами, где она живет. Ты разговаривал с ней. Мне так стыдно.
Я протянул руку и взял ее за руку.
— Тебе нечего стыдиться. Она не ты. Ты совсем на нее не похожа, и тем самым я хочу сказать, что ты — честная, заботливая, добрая.
— Я не могу поверить, что она сделала это с моим братом. Пойми, я, конечно, могу догадываться о причинах, почему она это сделала, но все-таки.
Слезы уже перестали течь из ее глаз, и на ее лице застыло выражение покорности судьбе.
— Мне, вероятно, следует, подписать документы.
Она взяла бумаги со стола, а я встал и пошел за ручкой.
Она начала подписывать документы, из которых следовало, что ее мать отстранялась от управления счета брата.
— Сколько ты отдал денег в «Новых горизонтах»? — спросила она, не глядя на меня.
— Не имеет значения.
— Конечно, имеет. Ты платишь мне явно абсурдную сумму за две недели. Мы будем просто вычитать эти деньги из нее.
— Нет, Одри. Мы не будем этого делать.
В данный момент она смотрела на меня, и ее челюсти сжались.
— Сколько денег ты отдал моей матери?