— На этой ноте закончим, — сказала Иви, смеясь, — Только помните, что надо отдыхать и от занятий любовью. Кстати, мы завтра плаваем на рифах на западной стороне острова.
— Спокойной ночи, — сказал я весело, и наклонился к Одри, шепнув ей на ухо, скомандовав. — Улыбочку.
Она сделала над собой усилие, улыбнувшись, но я точно мог сказать, что внутри ее разрывалось сердце.
— Что случилось? — спросил я, когда мы снова оказались в нашей комнате в полной безопасности. — Что, черт побери, она сделала с тобой?
Одри налила себе бокал белого вина.
— Я не могу тебе сказать, — произнесла она, и ее голос звучал придавлено и мертво.
Я подошел и встал рядом с ней. Не спрашивая меня, она налила бокал и протянула его мне. Я сделал глоток и посмотрел на ее усталое и бледное лицо, полностью лишенное цвета и румянца, который еще сегодня был у нее, когда мы были на лодке.
— Ты должна мне все рассказать. Мы в этом вместе.
— Я не могу больше участвовать в этом, — произнесла она глухим голосом. — Твоя мать сказала, что если я расскажу тебе, что происходит, то соглашение, которое я с ней достигла, будет аннулировано. И это даже не удачное соглашение, Джеймс. Это не закончится хорошо, я знаю.
Она выглядела побежденной. У меня прямо сердце кровью обливалось за нее. За нее и Даниэль, которые обе пострадали из-за любви ко мне. Я притянул Одри к себе.
— За это плачу я. Я должен был догадаться, что это небезопасно, … что опасно находиться рядом со мной.
Она отстранилась и посмотрела мне в глаза.
— Прекрати. Твоя мать — монстр. Раз уж мы об этом заговорили, то и тебе не безопасно находиться со мной так же, как и мне. Мы не толкали их на этот путь.
Я взял ее лицо своим руками.
— Расскажи, пожалуйста, что она тебе сказала. Несмотря ни на что, я обещаю тебе, что сделаю все наилучшим образом. Если она не хочет, чтобы я знал, то я сделаю вид, что понятия ни о чем не имею. Я буду все отрицать, пока не умру. Просто скажи мне.
— Твоя мать играет нечестно, — сказала Одри.
Я мог заметить, как она потихоньку успокаивается, сделав глоток вина, а потом несколько раз глубоко вздохнув.
— Продолжай.
— Я рассказала ей о письмах и сообщила, что собираюсь отправить их в «Tribune». Она даже не удивилась, — произнесла Одри. — Она сказала, что это поступок любителя. И тогда она сообщила, что позвонила моей матери, и что у нее есть адвокат, который посмотрит документы и восстановит мою мать в качестве опекуна Томми, — она с трудом сглотнула. — Она сказала, что у меня изначально не было законных прав исключать мать из документов по счету. Она начала выплачивать моей матери компенсацию за молчание, чтобы та никогда не обнародовала информацию обо мне.
Одри посмотрела на меня.
— Мне пришлось пообещать ей, что я буду держаться подальше от тебя, Джеймс, и не расскажу тебе об этом. Она сказала, что будет держать Томми вдали от меня, и заверила, что моя мать получит полный контроль. И Селия сделает это, Джеймс. Я знаю, что она сделает это.
Хоть Одри и не двигалась с места, но я мог практически почувствовать в ее голосе, как она отдаляется от меня.
— Она не сделает этого. Я ей не позволю, — сказал я и обнял ее. — Мне очень жаль, Одри.
— Нет. Это моя вина, — произнесла она сдавленным голосом. — Она сказала мне, что я не подхожу, и заблаговременно предостерегла меня.
— Ей не победить, — сказал я, прижимая Одри к себе. — И твоей матери тоже, Одри.
— Я не знаю. Я не вижу выхода из этого.
— Выход есть всегда, — произнес я, мой мозг закипал. — Мы должны сегодня разобраться с тем, что мы имеем на сегодняшний день. Завтра мы вернемся с ядерным оружием.
— В настоящий момент я была бы счастлива использовать и пневматический пистолет, — пробормотала она.
— Одно из моих правил в бизнесе — когда становится страшно, остановись и ударь. Сейчас не время отступать, и в нынешней ситуации нормально использовать ложь. И как говорится, говори одно, а делай другое.
— Этическое поведение, пожалуй, меньше всего волнует меня в настоящий момент, — заметила Одри, наблюдая за выражением моего лица. — О чем ты думаешь?
— Я думаю, что нам предстоит немного повозится с ней.
Одри выжидательно смотрела на меня, словно этого было недостаточно.