Я взглянула на Миссис Престон и увидела, что она пристально смотрит на мое лицо.
Иви слегка подтолкнула меня.
— Вы двое, похоже, хорошо проводите время, и благодаря этому делаете мою жизнь намного легче.
Это прозвучало так, будто она передо мной извинялась.
— Если бы Джеймс, как обычно, вел себя по-свински, то эти две недели превратились бы в полный дурдом.
— Я согласна, — сказала Миссис Престон.
К нам подошел официант, и она заказала водку с соком лайма.
Я подняла руку.
— Будьте добры, бокал вина, пожалуйста, — попросила я.
— Принесите бутылку, — сказала Миссис Престон приказным тоном, и я села, понимая, что день обещает быть длинным.
Джеймс вошел в дверь ровно в четыре часа, такой блистательный в костюме стального цвета. Я практически бросилась к нему.
— Я точно уверена, твоя мать пыталась меня споить, чтобы устроить допрос, — сказала я ему, как только мы сели в машину.
— Ты что, пьяна? — спросил Джеймс. Его голос звучал многообещающе.
— Нет, — я усмехнулась. — Твоя мать выпила четыре коктейля водки с лаймом, а я — бутылку вина. Это словно как в студенческие времена.
Джеймс пожал плечами и зашелся в беззвучном смехе, сидя рядом со мной.
— Я не могу поверить, что ты можешь переплюнуть мою мать в день выпивки. Ты, действительно, идеальная женщина.
Его слова послали дрожь по моему телу, которую я проигнорировала.
— Она ничего нового не узнала от меня. Я сказала ей, что мы были рады, что встретились, но что ты и твои триллионы долларов полностью не из моей лиги.
Джеймс фыркнул и схватил меня за руку.
— Все наоборот, ты – из моей лиги, — сказал он. — Великолепная, добрая, молодая, именно такая, какая ты есть.
— Ха, — сказала я, почувствовав, что краснею от комплимента. — Все это также можно сказать и про тебя.
— Кроме части о добром и молодом, в этом случае, я полагаю, что можно сказать, что «да», — произнес он, все еще смеясь.
Я отрицательно покачала головой. Он был в игривом настроении, которое появилось у него впервые с момента нашего знакомства. Может быть, ему стоит брать больше выходных и чаще кушать хот-доги на бейсбольных стадионах. Если бы у меня было столько денег, как у него, то я бы, конечно, так и делала.
— Твоя мать даже поинтересовалась у меня, не беременна ли я, или не пытаюсь ли я забеременеть, — сказала я, фыркая. — Я хотела объяснить ей, что я карьеристка, а не какая-то золотоискательница.
— Она спрашивала тебя об этом? — его голос стал, словно лед.
Я пожала плечами, стараясь сохранить хорошее настроение, которое витало между нами только секунду назад.
— Это не было сюрпризом для меня. Она была довольно прямолинейна со мной с самого начала.
Все веселье исчезло с лица Джеймса. Он отпустил мою руку и отвернулся к окну.
— Я чертовски сильно ненавижу ее, — сказал он.
Напряжение в его голосе ошеломило меня.
— Мне очень жаль, — пробормотала я, отчаянно жалея, что не могу перемотать все назад. — Мне не следовало говорить тебе об этом?
Он вздохнул и покачал головой
— Это не удивляет меня. Она всегда была безжалостной в отношении этого.
— О чем, ты? Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Все, что ее заботит — это фамилия и семейные деньги, — сказал он, и повернулся обратно ко мне.
— Мои дети и дети Тода унаследуют огромные деньги со стороны маминой семьи. Деньги переходят в траст с пропуском поколения, то есть внукам (прим. Схема, при которой основная сумма денег после смерти владельца помещается в траст, который переходит в пользу внуков после смерти детей, но приносит последним доход в течение их жизни). Моя мать является ярой защитницей этого будущего.
Я сидела, не понимая.
— Одри, любой ребенок, который появится у меня, унаследует столько денег, что мое состояние на этом фоне будет выглядеть, как деньги на мелкие расходы. Семья моей матери владела угольными шахтами. У них в портфеле было ценных бумаг выше крыши. Моя мама, ее братья и сестры получили часть этих денег, а также Тод и я, а еще наши кузены. Но право перехода траста предоставляет деньги для следующего поколения, которое и унаследует состав траста.
— Это что? — спросила я.
— Состав — это означает основную часть траста.