Они по-прежнему ехали по аллее Джорджа Вашингтона. В небе светила полная луна, река искрилась серебром в ее свете. Выше по течению виднелась пара силуэтов лодок. Гарри оглядел широкий эстуарий реки. В последние годы здесь расплодилась новая рыба, змееголов. Эти рыбы были родом из Азии, и никто в точности не знал, как они сюда попали. Но сейчас они пожирали местных рыб. Сходная ситуация в ближневосточном отделе. Некоторые думают, что нужно запустить в реку другую, более крупную и агрессивную породу, чтобы она пожрала этих змееголовов. К этому все и идет.
— А какая альтернатива? — спросил директор. — Если посылать человека частным порядком слишком опасно, что тогда делать?
Гарри не ответил. Он обдумывал это несколько недель, еще до того, как пришло последнее письмо. Как связаться с перепуганным до смерти иранским компьютерным мальчиком, который настаивает на том, чтобы не выходить на контакт? Как протянуть руку в трясину Тегерана, города с населением почти в двенадцать миллионов, и выловить там нужного человека? Из Дубая этого не сделаешь, из Стамбула тоже, тем более — из Лэнгли. Надо быть там. Гарри требовалось решить эту головоломку, и ему была нужна помощь.
— Британцы, — сказал он после долгого раздумья. — Насколько я знаю, у Секретной разведывательной службы есть два человека в их посольстве в Тегеране. Может, нам окажут содействие. Не исключено, что там смогут найти кого-то, кто поможет нам общаться с доктором Али более продуктивно. В том случае, если мы наладим двухстороннюю связь с ним.
— Они сумеют сделать это без шума?
— Еще бы. Британцы — лучшие лжецы во всем мире. Кроме того, я лично знаком с Эдрианом Уинклером, новым начальником штаба британской разведки. Если я попрошу, он сделает все. Мы вместе были в Москве и Багдаде. Я могу отправиться к ним, доложить обстановку ему и его начальнику, и мы разработаем оперативный план. В полнейшей тайне.
Директор молчал, пока они не подъехали к воротам штаб-квартиры ЦРУ. Ему надо было обдумать слишком многое. Когда он вышел в отставку с военной службы и возглавил Управление, он был счастливым человеком. Адмирал пытался управлять ЦРУ как большой базой флота. Ходил в кафетерий с женой, играл в софтбол на День здоровья, лично вручал награды и объявлял назначения на высокие посты. Но со временем это закончилось. Теперь на его плечах лежал груз организации работы крупного и плохо функционирующего ведомства. Паппас понимал, что адмиралу это вовсе не по вкусу, впрочем, как и люди, с которыми приходится иметь дело. Он привык управлять кораблями, но ЦРУ — совсем другая песня.
— Давай, — ответил директор. — Лети в Лондон сразу же, как подготовишь все необходимое.
Паппас пообещал, что отправится в течение суток. Лимузин остановился, заехав в гараж. Директор направился к личному лифту, чтобы подняться на восьмой этаж, в свой кабинет. Но у Паппаса был еще один вопрос.
— Расскажешь об этом Фоксу? — спросил Гарри.
Директор красноречиво промолчал. Судя по всему, это означало «нет».
Глава 9
Лондон
Эдриану Уинклеру было впору позировать на рекламном плакате Секретной разведывательной службы, если бы эта самая секретная из всех подобных служб мира стала бы нуждаться в рекламе. Темноволосый, напористый, с еле заметным прищуром глаз. Он умел стрелять, прыгать с парашютом, говорить на редких языках и мрачно подшучивать. Уинклер работал щегольски, так, будто служба в разведке была естественным продолжением учебы в британской частной школе, — злые шутки и обман, отточенные до совершенства искусными умами. Проведя особенно удачную операцию, Уинклер мог сообщить о ней, будто сознаваясь в проказе приятелю-однокласснику. «Классная проделка!» Американцев пугало его поведение — язвительные замечания интеллектуала и полная неспособность терпеть некомпетентных людей. Но общественное положение Гарри Паппаса было столь далеко от слоя, в котором вращался Эдриан Уинклер, что он ни за что не опасался. Для него Эдриан был человеком, умеющим и любящим свое дело. За это он Гарри и нравился.
Паппас познакомился с ним давно, в прошлой жизни, когда оба они были молодыми разведчиками и служили в Москве. Тогда в ЦРУ в очередной раз поднялась паника насчет советской инфильтрации в его ряды, и жизнь в старом здании посольства США казалась такой же мрачной, как русская зима. Начальник резидентуры приказал своим беспокойным подчиненным не начинать новых операций, пока ситуация не прояснится, и Паппасу стало совершенно нечего делать. Чтобы убить время, его коллеги принялись крепко пить, флиртовать с чужими супругами и старались не сказать чего-нибудь лишнего, дабы не нарваться на неприятности. Паппасу это так надоело, что он временами просто катался в московском метро от «Киевской» до «Курской» и обратно, изводя следящих за ним сотрудников КГБ.