Карим закрыл глаза и попытался обдумать положение. В коридоре раздавались шаги. Люди наконец-то расходятся по домам. «Хода хафиз», — нараспев сказала одна из секретарш, желая своей подруге доброго вечера. Они так и пребывали в своих коконах, сотканных из невежества, он — нет.
Правила игры очевидны. Некоторое время за ним будут следить, постепенно ограничивая его доступ к информации. Станут ждать, что он сделает необдуманный ход: с кем-нибудь встретится или еще что-нибудь в этом роде. На него есть что-то? Много ли там узнали? Это главное. Ему этого не скажут. Не исключено, что весь проект, все сотрудники «Тохид электрик» и нескольких десятков подобных фирм периодически становятся объектом подозрений. Может, в этом суть игры. Зажечь яркий свет и посмотреть, кто вздрогнет.
Молави поймал такси и поехал на Вали-Аср. Надо находиться среди людей. Он сходил в кино, в «Фархан», потом посетил маленькую кофейню на углу Шариати, где заказал шербет с розовой водой и сиропом. Интересно, следят ли за ним. Он завел разговор с юношей в дорогой кожаной куртке, в руках у которого была «Сони геймбой». Как выяснилось, этот мальчик из привилегированной семьи был просто помешан на видеоиграх. Парень сказал, что дома у него еще «Эксбокс» и «Плейстейшн». Он ставил на них все пиратские копии игр, какие только мог достать, и с упоением играл. Будто это соревнования, идущие где-то в другом, лучшем мире. Карим попытался изобразить интерес, просто чтобы поддержать разговор, но у него это плохо получилось. Он извинился и, сказав, что устал, расплатился по счету и вышел.
Вернувшись домой, в квартиру в Юсеф-Абаде, он лег в постель и попытался уснуть. Но всякий раз, закрывая глаза, он видел перед собой яркий свет. Карим встал, подошел к книжной полке и взял пожелтевший томик Фирдоуси, принадлежавший еще его отцу. Может, тяжеловесный стиль эпической поэмы поможет ему забыться. Открыл в самом начале, где рассказывалось о Гаюмарте, первом персидском царе.
Карим читал рифмованные строки, стараясь погрузиться в атмосферу бессмертной поэмы прошлого, но его сердце все равно тревожно билось. Он в смертельной опасности. Если он ничего не сделает, со временем его схватят. Если попытаться сбежать, его тоже поймают. Будет ли он говорить или хранить молчание, они выяснят, в чем его вина. Есть ли хоть какой-то настоящий, не иллюзорный выход из этого? Как это — оказаться под пытками? Или лучше… умереть? Начало светать, а он все пребывал в этом дремотном состоянии. Наконец его озарило. Он выйдет на связь без связи. Его посланием будет отсутствие послания. Вот его защита. Возможно, это сработает. Но не видение ли это, пришедшее в голову от бессонницы?
Глава 18
Вашингтон
Гарри Паппас не признавал нарушений лояльности ни в каком виде. Не терпел этого в других и не мог припомнить, чтобы сам хоть когда-то вел себя таким образом. Но из последней поездки в Лондон он вернулся со стойким ощущением того, что объект его лояльности сменился. Ему трудно было объяснить даже самому себе, что произошло. Он никогда не сомневался в вопросах, имевших для него серьезное значение. Ни по отношению к жене, ни по отношению к Управлению. Тем более — по отношению к своей стране. Но теперь у него возникло именно такое чувство. Некая часть его ощущала, что он совершил нечто нехорошее. Но другой, куда более сильный внутренний голос говорил, что его действия были совершенно правильными и необходимыми. Он хотел обсудить это с Андреа, но, когда он приехал домой, она чувствовала себя очень усталой. Он не знал, с чего начать разговор, и просто налил себе большой стакан виски.
На следующее утро он встретился с Марсией Хилл и молодыми сотрудниками отдела. Рутинная оперативная работа продолжалась. Список запланированных и выполненных дел рос. Агент в Ереване попытался завербовать иранского бизнесмена, проживающего в Нахичевани. Тот не сказал «нет», посему оперативник решил, что он скажет «да», если они подсластят сделку пятьюдесятью тысячами долларов. Иранский ученый, приехавший в Вену на конференцию МАГАТЭ, оставил в номере свой ноутбук и ушел ужинать. За время его отсутствия с жесткого диска компьютера скопировали всю информацию, и теперь она подвергалась тщательному анализу. Сотрудники проверяли входящие сообщения. Все выглядело очень серьезно. Утверждались планы операций, агентов опрашивали, доклады информаторов подготавливались для передачи в другие ведомства. Но можно ли было сказать, что это настоящая, приносящая пользу работа?