— Оклемалась? — присаживается на корточки напротив и гладит мои скулы. — Соскучилась по мне? Я вот очень скучал. Все думал, где же моя женушка ненаглядная? Где же прячет ее новый хахаль? — больно обхватывает рукой мои скулы и притягивает к себе. — Тварь, нашлялась? — со злостью отталкивает меня.
Я бьюсь головой о пол и скулю.
Подонок. Да чтоб ты сдох. Ублюдок.
— Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом дне. Сколько ночей я думал, как буду тебя наказывать, как буду воспитывать тебя. Как представлял твои слезы и крики, дико возбуждался. — говорит с нездоровым блеском в глазах, быстро, агрессивно.
Я даже перестала надеяться на спасение.
Я обречена.
Перед глазами стоит один единственный мужчина. Мужчина, с которым я была счастлива. Пусть даже всего короткое мгновение. Этого так мало. При мысли о нем, сердце больно сжимается, а потом бросается вскачь, с бешеной силой качает кровь. Я не успела его хорошо узнать, но успела прикипеть к нему и сердцем, и душой.
Еще больше боли я себе доставляю, когда думаю о нем и яркой, красивой и харизматичной брюнетке. Он скорее всего сейчас с ней. Знает ли он, что меня похитили? Ищет?
— Ну что, малышка Лиана, веселье только начинается, — кривая ухмылка оголяет пожелтевшие зубы. Его физиономия настолько омерзительна, что меня пробирает до костей неприятные спазмы. Кашляю, давлюсь желчью.
Он одним рывком преодолевает расстояние между нами и ставит меня на ноги. Спотыкаюсь, ноги подворачиваются. Из-за слабости они меня не держат, да и тело не слушается. Я даже не пытаюсь сопротивляться.
Что я сейчас могу сделать с пробитой головой, и как врач сказал-с сотрясением, да еще и все внутренности болят от побоев.
— Давай, пошевеливай ногами.
Алекс чуть ли ней волочет меня по полу. Лишь на лестнице, ведущей из подвала наверх, в дом, он решает перекинуть меня через плечо. Вишу, словно тряпичная, безвольная кукла. Собственно, почему словно?
Выходим из дома. На улице холодно, мокрая одежда липнет к коже, ветер пробирает до ломоты в костях.
— Ккк…кк-куда мы? — приложив огромное усилие над тремором в челюстях, я все-таки произношу один из волнующих меня вопросов.
— О, заговорила. Видишь как на тебя действует свежий воздух, крошка?
Проигнорировав мой вопрос, он заносит меня в небольшой сарай, который совсем не укрывает от холода и ветра.
Ставит меня на пол. Глаза расширяются от ужаса.
Передо мной невысокая, деревянная конструкция, к которой прикреплены цепи с кожаными наручниками. Эта конструкция напоминает букву «х».
Содрогаюсь волной ужаса и паники. Он собирается меня насиловать? Закрепит руки и будет делать с моим телом все, что ему захочется.
Боже. Боже, помоги!
Алекс ловит мой испуганны взгляд и скалится. Он ловит все оттенки моего кошмара, упивается болью и страхом.
— Чудесная штука, правда? Сделал сам. — хвалится он, как-будто ожидая от меня похвалы. — Чего ты так боишься? За свои поступки нужно отвечать, крошка. Сейчас будет проходить воспитательная беседа с использованием ремня.
Отступаю назад, хоть и понимаю, что мне уже не скрыться. Двигаюсь на инстинкте.
Он налетает на меня, хватает за руки и грубо давит на плечи, заставляет упасть на колени.
— Можешь умолять меня остановиться, не делать этого, — с сиплым смехом говорит он, — и я могу сжалиться. Но посмотрим на твое поведение. Все ли ты осознаешь. Раскаешься ли.
— Больной ублюдок. — плюю ему на ботинки. За что получаю удар по щеке, словно хлыстом полосонули.
Сдерживаю крик от боли, чтобы не приносить ему удовольствие. Голова начинает пульсировать, а половина лица-гореть.
— Об этом я и говорю, Лиана. Тебе нужно усвоить урок о послушании.
Прыскаю от смеха, но из глаз вытекают две капли, которые не смогла удержать.
Я справлюсь, я сильная. Даже если умру после этого, он не услышит о пощаде. От меня он будет получать лишь призрение и ненависть.
Глава 47
Но как бы я не храбрилась, меня скручивает животный страх. Да так, что челюсть стучит и поджилки трясутся.
Все происходящее воспринимается мной так, словно я попала в дешевый триллер.
— Знаешь, крошка, что мне нравится в тебе больше всего? — медленно, словно хищник загоняет жертву, надвигается на меня. — Во время всех воспитательных…эм, мероприятий, — подбирает слово, чтобы не называть насилие насилием. — ты бросала мне вызов, смотрела как дикая кошка. Уххх, мне так нравилось укрощать твой характер. Испытывал извращенное удовольствие. Да и сейчас смотрю ничего не поменялось. И это дико возбуждает, дорогая.
Глаза загорелись недобрым блеском. Дергаюсь в сторону, но он ловко перехватывает мое слабое тело, скручивает и припечатывает к стене, заслоняя собой.
— Не смей трогать меня, подонок. — шиплю ему в лицо.
— Ну вот и проснулась моя девочка, — облизывает мои губы своим мерзким языком. Обдает мое лицо обкуренным, несвежим дыханием, а меня скручивает, желчь пробирается к горлу, скручиваюсь с утробным рычанием. Извергаю ее ему на ботинки с огромным удовольствием.
Мое ликование заканчивается ровно тогда, когда он сжимает своей огромной лапой мою шею и припечатывает спиной к стене.
— Сука, умеешь выводить из себя. — рявкает мне в лицо и трясет, держась за мою шею. — Ты так и напрашиваешься на наказание по жестче. Нравится жестко? — его хищный и жутки оскал пробирает до глубины, до костей. Мне становится невыносимо душно, легкие скручиваются от страха и нехватки кислорода.
Чувствую облегчение и желанный поток воздуха, заполняющие легкие и обдавая их жаром. Но долго приходить в себя мне не позволяет жесткая рука, хватающая меня за волосы.
— Давай, шагай. — тянет меня в сторону страшной конструкции пока я жадно глотаю воздух.
Сжимает и тянет за волосы со всей силы, что я не сдерживаюсь, издаю писк. На глаза набегают предательские слезы. Усиленно дышу и моргаю, чтобы ни одна мокрая дорожка не пробежала по щекам. Ноги подворачиваются, заплетаются, сопротивляются.
Ты справишься, ты со всем справишься.
С новой вспышкой агрессии Алекс толкает меня грудью на штуку для распятий. Как мысленно я ее назвала. Предотвращая мои жалкие сопротивления, он припечатывает меня своим грузным телом, не давая пошевелиться.
Сквозь ужас я ощущаю, как его эрекция трется о мою поясницу.
Рычу, дергаюсь, пытаясь вырваться из захвата.
— Не скули, блять! Трахать я тебя не собираюсь. Брезгую, после твоего Хейга, грязная ты потаскуха. — обдает своим дыханием мой затылок. Резкими движениями поднимает сначала одну руку и приковывает цепями, затем проделывает то же самое и со второго рукой. Пока он наклоняется, расставляет в троны мои ноги и приковывает их, я пытаюсь вырваться, глупая. — Раздвигала перед ним ноги, и думаешь, что еще нужна мне? — смеется он.
Идиотка невезучая, как я вечно умудряюсь вляпаться в самое…
— Что ты делаешь? Неужели ты совсем поехавший? Мэтью убьет тебя. Дерьма кусок! — кричу, извиваясь. Железо лязгает и больно бьет по рукам.
— Закрой свой рот! — обходит мой «крест» и встает лицом ко мне. — Ты еще не поняла? Не найдет тебя твой Мэтью. — ядовито выплевывает он. — Мы немного повеселимся и улетим отсюда. Только ты и я. — гладит мои скулы и обманчиво ласково шепчет мне в губы.
— Рааааа… — громко, истерично, словно тигрица рычу ему в лицо, пытаясь сбросить его мерзкую ладонь.
— Заткнись! — орет он. Но так и не добившись моего подчинения, он заносит руку и со всей силы бьет меня по лицу.
Звуки застревают в горле. Половину лица невыносимо жжет. Место удара отдает пульсацией. Рот заполняет металический вкус крови. Облизываю разбитую нижнюю губу, одновременно стараясь выровнять дыхание и успокоить сердце.
Ты справишься, Лиана! Ты сов сем справишься, ты все вынесешь.
Повторяю я про себя свою мантру.
— Успокоилась? — спокойным, холодным голосом спрашивает, поворачивая мою голову к себе.