Добравшись до клитора, он нежно нажимает на него. Проводит пальцем вверх-вниз. Снова повторяет, описав круг. Мой Знакомый Красавец нарочно изводит меня своей неспешностью. Прикасается и наблюдает, слушает каждый мой вздох, стон. Играет с моим телом! И мне начинает казаться, что эта ласковая пытка слишком долго длиться! Я не могу больше сдерживать себя, томясь в ожидании вот-вот неизбежной кульминации. Ещё секунда… мгновение и я взорвусь от переполняющего меня экстаза. Я так хочу снова разлететься на тысячи атомов, но ощущая его движения во мне! Внутри меня!
Подорвавшись, я опрокинула Хозяина на спину и уселась сверху.
— А говорила не сейчас, — ухмыльнувшись, напоминает он.
Сжимает мои ягодицы и фиксирует их так, что я ощущаю как пылает его плоть, упираясь мне прямо в промежность.
— А ещё просила без прелюдий.
Простонала я, закатывая глаза и рукой вводя член в себя. Медленно и осторожно. И когда ощущаю, что он вошёл, начинаю двигаться. Вверх… вниз… вверх… вниз… Это прекрасно! С каждым моим движением его член проникает всё глубже и глубже в меня. Он во мне. Весь во мне… Я уже полностью сижу на Хозяине, позволяя себе более быстрый темп. Сердце выпрыгивает из груди, отдаваясь биением в висках. Всё моё естество сжимается в тугой комок, от чего резкие движения становятся невыносимо яркие, ощутимые, бесконтрольные. Ещё быстрее… ещё резче… ещё глубже… И каждую мою клеточку пронзает всё поглощающий оргазм.
Экстаз на грани безумия!
Я растворяюсь сама в себе. В своих эмоциях, ощущениях и чувствах. Я умерла и воскресла. Вознеслась к небесам под звуки собственного восторга, и рухнула вниз. На землю. К нему. Я упала на его тяжело вздымающуюся грудь. Казалось его сердце оглушает меня. Так громко оно стучит. Вот сейчас бы уснуть. Вот так уснуть, лёжа на груди Знакомого Красавца и вслушиваясь в колыбельную, которую для меня отбивает его сильное сердце.
Его руки обнимают. Ни о чём не хочу думать и ничего не хочу слышать. Хочу вот так лежать в тишине.
— Сколько ты стоишь?
Вопрос возвращает меня в реальность. Так грубо. Так больно. Ничего не понимая, сползаю с Дмитрия Анатольевича и смотрю на него. Довольный, как кот. Счастлив и даже не представляет, что его вопрос сдавил моё сердце, будто в кулаке. И держит, сжимая сильнее и сильнее. Я сейчас задохнусь от боли… от стыда… и от собственной глупости… Ведь я в какие-то мгновения позволила себе поверить в судьбу. Фантазёрка! Это не любовь, и даже не страсть. Это просто товарно-денежные отношения. Циничный рынок спроса и предложения в эпоху развитого капитализма.
— Я хочу купить тебя на неделю. Называй любую цену. Заплачу.
Я не смогла сразу ему ответить. Слишком велико было моё разочарование. А он решил, что я прикидываю в уме как подороже себя продать.
— А как же правило: что одну и ту же шлюху не вызываешь дважды? — отшутилась я вопросом, пытаясь скрыть истинные чувства.
— Ты лучшая. Так что это правило здесь не действует. Я ведь даже имени твоего не знаю, а выбросить тебя из головы не могу. Всё время мыслями возвращаюсь на ту яхту, — честно признался Хозяин.
— Лера и я не продаюсь.
А я и не продавалась до встречи с ним.
— Не продаешься?! — смеялся Дмитрий Анатольевич. — А что тогда ты делала на яхте? Что делаешь в моей постели? В любовь играешь? Или это у тебя хобби такое к незнакомым мужикам в койку прыгать? А деньги это так приятный бонус?
Он просто сыпал на меня вопросами пропитанными сарказмом. И от каждого вопроса меня аж передёргивало. Не выдержав такого потока грязи, я подскочила.
— Я не продаюсь! — громко выпалила я, отпрянув от него на край постели. — Я пошла в эскорт, чтобы отдать тебе долг! Долг уплачен и, значит, я тебе больше ничего не должна!
— Назови свою цену! — зло прорычал Хозяин, сощурив серые глаза.
Моё не желание продаваться начинало его бесить.
— А я бесценна. Сам же сказал, что я лучшая, — я ответила ему таким же злым шипящим тоном.
И это стало последней каплей в терпении Хозяина города. До меня ему никто не осмеливался перечить, а тут какая-то недоделанная эскортница стала в позу и огрызается. Совсем страх потеряла. А я и вправду, потеряла страх перед ним. Не боялась, но вот моё чувство самосохранения отчаянно требовало немедленно заткнуться и глазки смерено опустить. Уж больно вид у Дмитрия Анатольевича становился грозный. Его серые глаза наливались кровью, а желваки на челюстях ходили ходуном, чуть ли не скрежеща зубами. А ещё его дыхание слабым ветерком долетает до меня, обжигая, словно вырывается из преисподней. Так часто и глубоко он дышит, пытаясь унять нарастающую злость. От чего-то страшного и непоправимого меня, похоже, отделяет только эти самостоятельные попытки Хозяина успокоиться и моё умение в нужный момент промолчать. Что я и сделала, отведя свой взгляд в сторону.